Огонь в затемненном городе (1970)
Шрифт:
— Ты мог бы выразиться яснее, — сказал я выжидающе.
Вот тут-то он и бросил мне:
— Перед полицейским шпиком я не извиняюсь!
Все слышали это.
И Линда слышала.
Дальше все произошло стремительно.
Я ударил Арви изо всей силы. Но он устоял на ногах и, когда я хотел ударить его во второй раз, успел спрятаться за спину Мадиса.
— Ну, ну, — сказал Мадис.
Теперь он стоял передо мной.
Мадис самый сильный парень в нашем классе. У него кулак крепкий, как камень.
И этот взгляд вдруг напомнил мне, что вот так же Мадис смотрел на меня, когда я уходил после разговора с его отцом. И вдруг я понял, что означал его изучающий взгляд в тог раз: он подозревал меня! Ведь я говорил его отцу о политической полиции, называл агента Велиранда, который интересуется Кярветом. Проклятый Велиранд! Сам он уже давно исчез с горизонта, но дух его все еще пакостит! Мадис, очевидно, сделал вывод, что и я сам каким-то образом связан с политической полицией. Наверно, он поделился своими подозрениями с Арви, и тот перед всем классом бросил мне в лицо это ужасное обвинение: полицейский шпик!
Но разве же так можно! Когда мы с Олевом стали подозревать Велиранда, мы сначала старательно проверили, соответствуют ли действительности наши подозрения. Мы даже вторглись ряжеными в квартиру Велиранда, прежде чем вынести окончательное решение. А Мадис и Арви поступили совсем иначе. Они поступили легкомысленно, по-моему, даже подло.
Эти мысли мгновенно пронеслись у меня в голове.
Мадис стоял передо мной и смотрел на меня в упор.
И тогда я ударил Мадиса. Ударил неожиданно, сильно, прямо в лицо. У него из носа потекла ярко-красная кровь.
— Ой! — вскрикнул кто-то из девочек.
Я ожидал ответного удара. Я был готов к тому, что кулак силача скосит меня на пол. Но, к моему и, конечно, ко всеобщему удивлению, произошло нечто совсем неожиданное.
— Чего ты на меня лезешь? — сказал Мадис и отошел в сторону. — Своди свои счеты с Арви.
Он спокойно вынул из кармана платок и прижал его к своему окровавленному носу.
Случились две небывалые вещи. Раньше никто из нашего класса не смел ударить Салувээра. И никогда раньше Мадис не оставлял своего друга на произвол судьбы.
Теперь я снова стоял лицом к лицу с Арви. Вся его самоуверенность исчезла, словно ее стерли, как стирают тряпкой мел с классной доски. На лице его теперь был страх, самый обыкновенный страх, который он не мог скрыть.
— Ну-ка объясни: что ты имел в виду? — сказал я и двинулся к Арви.
— Ничего, — пролепетал тот.
Я заметил, что у него дрожит подбородок. Вот-вот заплачет.
— Ну, что — завоешь так или желаешь сначала разок попробовать прямого справа?
У меня в душе не было ни жалости, ни пощады. Я был взбешен. Пожалуй, никогда прежде я еще не был так зол.
—
— Пошел прочь! — сказал я. — На тебя противно смотреть.
Всхлипывая, он выглядел таким жалким, что я просто не мог ударить его второй раз. Но это не означает, будто я пожалел его. Честно говоря, мне стало жаль себя. Мээли уже и так подозревала нас с Олевом. Хорошенькая благодарность за то, что мы опустили им в почтовый ящик предупреждение, что мы принесли им из леса полевую сумку Кярвета. А теперь еще новое обвинение, да к тому же перед целым классом…
С каким удовольствием я бросился бы сейчас в раздевалку, натянул бы пальто и отряхнул со своих ног прах гимназии! Этот неблагодарный мир сделался для меня невыносимым. Мне все опротивело. Но прозвенел звонок, и я уселся за парту.
— Что Арви имел в виду? — спросил Олев шепотом. — С чего он это взял?
Я пожал плечами.
— Это дело надо выяснить, — сказал Олев. — Просто так оставлять нельзя.
К счастью, в класс вошла учительница, и нам пришлось прервать разговор.
Я все еще никак не мог решиться рассказать Олеву о своем посещении отца Мадиса. Ведь Олев сразу бы бросился сообщать Мээли, что ее дядя жив и здоров. Олев же не догадывается, что Мээли нам не доверяет. А тут еще Арви со своим обвинением!.. Но все же необходимо сообщить Мээли радостную весть так, чтобы она поверила правде. И нужно объяснить Олеву, что слова Арви связаны с моим посещением отца Мадиса… Все это так запуталось, что я никак не мог найти выход из положения.
На следующей перемене Мадис подошел ко мне:
— Отойдем куда-нибудь, надо поговорить.
«Ну, — подумал я, — похоже, Мадис такой парень, до которого долго доходит. Теперь, стало быть, я получу сполна».
Место мы нашли в раздевалке. Здесь никого не было. И тут выяснилось, что Мадис вовсе не собирался давать мне нахлобучку. Он действительно хотел поговорить.
— Скажу тебе честно… — начал Мадис. — Я подозревал, что ты связан с политической полицией и этим… как его… каким-то Велирандом…
Все было точно так, как я и предполагал. Когда я сказал Салувээру-старшему о Велиранде и политической полиции, Мадис навострил уши. О своих подозрениях он и рассказал Арви.
— Но Арви обещал мне пока помалкивать, — сказал Мадис. — Я ведь не был ни в чем уверен.
— Ничего себе помалкивал! — сказал я.
— Да, — сказал Мадис. — Арви не смолчал и облил тебя помоями. А я больше тебя не подозреваю.
— Интересно, почему же?
— Потому, что ты заехал мне по роже.
Вот так так!
— Разве же это что-нибудь доказывает?
— Доказывает. Если бы совесть у тебя была не чиста, ты бы вел себя иначе, ты бы не ударил меня.