Огонь
Шрифт:
— Я делаю это ради него. Он никогда не будет знать покоя, если Адриану казнят по его вине. Я уверен в этом. Он сказал, что склоняется перед решением Совета и принимает его, но я чувствую, что он лжет.
Виктор бросает на Мину быстрый взгляд.
— Ты ведь знаешь, в таких вещах я не ошибаюсь.
— Почему ты не сказал ему, как можно решить проблему?
— Он поклялся в верности Совету. И ему опять придется делать выбор между Советом и Адрианой.
Они свернули на улицу, где жила Адриана, и припарковались на некотором расстоянии
— Я делаю это не только ради него, — добавил Виктор. — Я считаю, что казнить Адриану — неправильно.
— Я думала, Совет принимает только правильные решения, — заметила Мину.
— Нет, — сказал Виктор, глядя в глаза Мину. — Я никогда не говорил этого вслух, но сейчас скажу. Нет. Совет не всегда прав. Они часто принимают неверные решения и тратят силы на их отстаивание. Но они все равно нужны. Без них в мире воцарится хаос. Те, кто владеет магией, начнут подавлять тех, кто магией не владеет. Так что как бы ты к Совету ни относилась, от них тоже есть польза.
— Почему ты не принес им присягу?
— Потому что тогда я был бы лишен возможности их изменить. Я хочу усовершенствовать Совет. А чтобы этого добиться, я должен работать для них, но вне Системы.
Оказывается, у Виктора есть еще одно качество. О котором Мину не подозревала. Он идеалист.
— До сих пор мне это как-то удавалось. Но как выкручусь на этот раз, не знаю. Не факт, что Александр сможет меня выручить.
Самопожертвование? Виктор — герой?
Мину перестала что-нибудь понимать.
Дождь усилился. Виктор достал из багажника зонт и раскрыл над ними обоими. Они шли рядом, ее плечо вплотную прижато к его руке.
Мину вспомнила Густава. Сейчас он, скорее всего, в школе. Один среди сотен зомби, а может, даже один из них. Мину не знает, что хуже.
Она вспомнила, как накануне Густав взял ее за руку. Мину нельзя в него влюбляться. Он — парень Ребекки. Для Мину он всегда будет парнем Ребекки, хотя сама Ребекка умерла.
Белый дом четко вырисовывается на фоне темного неба. С каждым шагом страх Мину усиливается. Пройдя вдоль белого деревянного забора, они подходят к калитке.
— Боюсь, у меня ничего не получится, — говорит Мину.
— Думай позитивно, — улыбается он.
— Очень смешно.
Он открывает калитку, и по каменным плиткам они идут через сад, мимо клумб, на которых кое-где проклюнулись подснежники. Перед дверью Виктор достает из кармана связку ключей.
— Здесь есть охрана? — спрашивает Мину.
— Она не нужна, — отвечает Виктор, вставляя ключ в замок.
Он отпирает дверь и делает приглашающий жест рукой. Мину почему-то вспоминаются слова Линнеи.
Входи в дом страха.
— Что такое? — спрашивает Виктор.
— Ничего, просто случилось дежавю.
Изморось леденит лицо, и Анна-Карин надевает на голову капюшон. Она, Ида, Ванесса
— Что они делают? — спрашивает Ванесса.
Анна-Карин погружается в сознание лиса.
Он стоит возле школы и смотрит в окно спортзала, находящегося в полуподвальном этаже.
При виде кишащих внизу людей у Анны-Карин кружится голова. Серо-зеленый пол исчерчен линиями. Разные цвета для разных видов спорта. Анна-Карин равно ненавидит их все.
Тонкий слух лиса улавливает громкие возбужденные голоса гостей. Все говорят об одном и том же. Как приятно быть здесь. Как симпатично украшен зал. Как будет весело. Единственный вопрос, вызывающий разногласия, — кто будет признан лучшим молодым членом «ПЭ». Большинство голосовали за Эрика, некоторые думали на Рикарда. Или Кевина. Но они все трое такие классные, что, в конце концов, неважно, кому из них дадут приз. В «ПЭ» каждый победитель, главное — правильно относиться к жизни.
Томми Экберг и учитель биологии Уве Пост караулят у входа, настороженным выражением лица напоминая Анне-Карин охранников на судебном процессе. Кевин наливает вновь пришедшим гостям крюшон. Возле гимнастической стенки стоит длинный ряд столов, накрытых желтыми салфетками и уставленных разными блюдами. На сцену, воздвигнутую в конце зала под баскетбольным кольцом, Робин и Эрик вытаскивают большой усилитель.
— Они пока готовятся, — говорит Анна-Карин и пытается разглядеть в толпе знакомые лица.
Она видит Густава. Он сидит на трибуне и разговаривает с Фелисией.
— Вижу Густава.
— У него есть амулет? — спрашивает Ида.
Джемпер Густава застегнут до самого горла.
— Не знаю, — отвечает Анна-Карин.
Она пытается прочитать чувства Густава по его лицу. Внешне кажется, будто он пребывает в таком же приподнятом настроении, как остальные. Притворяется или на самом деле?
Яркие лампы, висящие в ряд над окнами спортзала, бьют в глаза лису. В свете этих ламп огоньками вспыхивают амулеты на груди приглашенных.
Как их много! И поток гостей не прекращается.
Пока у них на груди амулеты, они — враги. Но с ними нельзя сражаться, их нужно защищать.
Анна-Карин открывает глаза и смотрит на остальных:
— Думаю, пора.
— Значит, пошли, — говорит Линнея, подбирая с земли большой камень.
70
В доме Адрианы все так, как запомнилось Мину. Неестественный запах чистоты. Тяжелая антикварная мебель, расстановка которой выверена до миллиметра. Мрачные картины на стенах. Интересно, на каком-нибудь портрете есть родители Адрианы и Александра? Мину идет следом за Виктором через полутемные комнаты, поднимается вверх по скрипучей лестнице.