Огонь

Сокол Елена

Он помнил, как она на него смотрела – с каким доверием и восхищением. Какими нежными были ее движения, и как легко порхали ее тонкие пальчики по его грубой спине. Саша не была девственницей, но невинность, чистота в каждом ее движении и искренний восторг от ощущений заводили Льва еще больше.

Она не была той, от которой хотелось отмыться сразу после секса. Саша была девушкой, которую хотелось обнять после того, как кончил, и уснуть в обнимку. Он видел, как она пыталась строить из себя сексуальную кошечку и одновременно с этим преодолевала колоссальное смущение перед

ним. У нее не было уверенности в себе, как у девушек с опытом. Саша напоминала ему цветок, который только собирался раскрыться, и ему нужно было помочь.

Лев почувствовал, как неумолимо возвращается возбуждение, стоит ему только вспомнить о том, как он оказался в ней. Впервые или во второй раз, когда он уложил ее на живот, покрыл жадными поцелуями спину, а затем оттрахал так, что ее крик утонул в его собственных стонах. Черт возьми, она была такой мокрой все это время, она так его хотела!

И это было намного круче, чем надирать задницу огню.

Эта девушка… она воспламеняла все вокруг. И заставляла его сердце биться так сильно, что Лев не слышал собственного голоса. Он весь превратился в ощущения, запахи, звуки, движения. Уверен, они поставили на уши весь персонал отеля: так бурно и громко прошел их первый раз. Но это стоило каждой потраченной на это минуты, и было лучше всего, что он когда-либо испытывал в жизни.

– Мне пора, – прошептала Саша, взглянув на часы.

Ему тогда жутко не хотелось ее отпускать, но Лев помнил про ее обязательства перед младшим братом.

– Я тебя отвезу. – Сказал он, наблюдая, как девушка, стыдливо закутавшись в простынь, собирает свою одежду.

Если бы только она осталась еще ненадолго, ему хватило бы десяти минут, чтобы доставить ей такое удовольствие, от которого ее отказались бы держать собственные ноги.

Но она тихо согласилась:

– Хорошо.

И это означало, что вечер окончен.

И вот теперь его мозг взрывался от противоречий. С одной стороны, как же все неправильно: ни разговоров, цветов, ни ухаживаний. С другой – в их положении это и так уж слишком. Если не за гранью.

Но каждый раз, когда накатывало чувство вины, его тут же смывало щемящим ощущением счастья от их близости. Ощущала ли Саша что-то подобное? Зачем ей вообще такие отношения? Ведь у нее нет обязательств перед партнером, который одной ногой стоит в могиле, а другой – все еще в твоей жизни и в сердце. При желании она могла бы дождаться того, с кем можно построить что-то серьезное. Зачем ей Лев?

Зачем ей мужчина, который никогда не пустит ее в свое сердце? Который всегда будет жить прошлым, винить себя, истязать. Который разбит настолько, что сам себя давно не узнает.

И стоило только подумать об этом, как прошлое тут же напомнило ему о себе вибрацией мобильника. Настроение у Льва моментально потускнело. Он скинул звонок и перезвонил только тогда, когда остановился у собственного дома. У него холодок бродил по позвоночнику, пока на линии раздавались протяжные гудки.

– Лева?

– Да, Марья Михайловна.

– Здравствуй, ты можешь говорить?

– Да, я сегодня не на смене. У меня выходной. Завтра – тоже, и я планировал

пойти к Алине.

– Лева, послушай. – Женщина тяжело вздохнула. Ей пришлось прочистить горло, чтобы продолжить. – Я сегодня была в клинике, и мы уже согласовали дату. – В динамике зашуршало, как будто она высморкалась. – Мы сделаем это двадцать первого, как и договаривались.

У него ком встал в горле. Лев прекрасно знал, что однажды этот день настанет. Он даже знал, когда это будет, ведь это он сам просил у родителей Алины эти три года, и все это время Лев сам оплачивал все счета из медучреждения. Но сейчас у него будто выбили почву из-под ног. Парень ощутил горький вкус паники и страха. Ведь если это произойдет, то все будет кончено. Получится, что он ее не спас. Не вытащил, как обещал. Не оживил, не искупил вину, не исправил то, что случилось.

Как он после этого будет жить?

– Лева? – Позвала женщина.

– Да, я тут.

– Мальчик мой, мне тоже больно, ты же знаешь. Но мы не можем ее больше мучить.

– Марья Михайловна, – задыхаясь, произнес он. – Пожалуйста, давайте перенесем? Дайте ей еще год, вы же ее мать!

– Да. – После паузы тихо-тихо произнесла она. – Я ее мать, и я тоже долго сопротивлялась. Поэтому и согласилась дать время. Но чуда не произошло и не произойдет. – Послышался всхлип. – Левушка, я должна отпустить нашу девочку. Ее папа тоже так считает.

– Всего год! – В отчаянии выпалил Лев.

– Мой хороший. Мой славный мальчик. – Дрожащим голосом произнесла Марья Михайловна. – Я знаю, как тебе больно. И я люблю тебя как своего сына. Поэтому и соглашаюсь на то, о чем уже три года настаивают все специалисты и папа Алиночки. Ты не живешь. Пока она там, ты лежишь с ней на этой койке и не живешь настоящую жизнь, Лева.

– Это неправда.

– Правда, сыночек. Я ведь знаю. Все твои деньги уходят на палату, ИВЛ, санитарок. Ты так никогда не вернешься на учебу и не начнешь нормальную жизнь.

– Марья Михайловна, у меня нормальная жизнь.

Слезы подступили к его глазам. Он не мог представить, что это все реально, и что родители Алины так торопятся ее похоронить.

– Ну, какая вам разница? Я ведь все оплачиваю. – Срывающимся голосом прокричал Лев. – Пусть она полежит там еще, почему обязательно нужно ее убивать? Вы же мать, как вы можете?

Он тут же возненавидел себя за то, что сказал. Но ему так хотелось ухватиться за возможность отсрочить неминуемое, если есть хоть малейший шанс на это.

– Каждый день, пока моя дочь там, ты тоже будешь мертв. – Тихо ответила женщина. – Отпуская ее, мы спасаем тебя.

– Что за бред?

– Левочка, мы обсуждали это много раз.

– Я могу оплачивать все счета. Марья Михайловна, я работаю и зарабатываю!

– Она уже давно мертва, Лев. – Ее строгий голос отрезвлял. – И мы поступаем подло, держа ее в больнице. Я тоже не сразу это поняла. Но поняла. Значит, когда-нибудь поймешь и ты.

У Царева не было юридических оснований пойти против решения родителей Алины. Они не успели пожениться. Он даже не сделал ей предложение, хотя, уже думал об этом за день до аварии.