Огонь

Болотонь Елена

— Рид, отвезёшь меня сегодня домой? Хочу вернуться к себе.

— Снежинка, — наклонился дракон к моему уху, — ты хочешь сказать, что место, где живёшь сейчас, лучше и удобнее, чем это?

Я пожала плечами.

— Скорее — привычней и уютней.

— Нам уже накрыли ужин. — Альросский ничего не сказал на тему моего возвращения, но заговорщически отметил: — Повар здесь — настоящий итальянец. Он умеет создавать шедевры.

Хм. В очередной раз поняла, что дракон уходит от прямых ответов на неудобные темы, выигрывая время. То ли не желая спорить

и ссориться, то ли преследуя другие цели. Ледяной вёл себя... осторожно. Как человек, который сильно обжёгся, а теперь опасался всего тёплого.

— Ты уклоняешься от ответов, — насупилась я.

То не сказал, куда везёт. То «решил проблему», но умолчал, какую именно. Понятно, что проблема наша, общая. Вот... Домой возвращать не хочет. В конце концов! Убегать от сложностей — последнее дело. Надо решать их по мере возникновения. А здесь прямо какая-то игра в кошки-мышки между драконом и его Снежинкой.

Я, по-моему, чуть не фыркнула от возмущения.

— Ева, — прошептал Ридерик, продолжая обнимать меня. — Не нужно сопротивляться. Тебе не нравятся мои решения, но и я отказать не могу. Вот тайно надеюсь, что ты передумаешь, — озвучил он мои подозрения. — Доверяй мне.

— Тогда помоги мне доверять. Расскажи. Я ничего о тебе не знаю. Почти ничего.

Альросский засмеялся.

— Хорошо. Расскажу. Только давай сначала поедим?

В уютной столовой, похожей на небольшой зал средневекового замка, отреставрированного и модернизированного современниками, стоял накрытый на двоих стол. В бронзовых подсвечниках горели тонкие, в золотистой оплётке свечи. Аккуратная, но при этом массивная мебель светлыми пятнами выделялась на тёмно-коричневом и бежевом фоне декоративно-каменных стен. Приглушённый свет люстр, висящих на цепях не слишком высоко под потолком, придавал обстановке романтичность.

Ридерик помог мне разместиться на мягком стуле, обитом узорчатой шёлковой тканью, сел рядом. Официанты бесшумными тенями заскользили вокруг, подавая блюда. Нежная рыба под сливочным соусом, запечённое мясо с томатами, зелёные свежайшие салаты, разнообразные мягкие и твёрдые сыры и спелые фрукты. В хрустальные фужеры полилось янтарное и тягучее красное вино. Решила попробовать белое.

Меня здесь, безусловно, ждали. Наслаждались тем, что смотрят на меня, ужинают со мной. Разговаривают. Видеть это и осознавать было очень приятно.

— Расскажи о драконах, Рид, — попросила я, доев рыбу.

Ледяной также утолил голод, и теперь должен был выполнить обещание. По крайней мере, моё терпение подходило к критической отметке. Любопытство, желание узнать больше о нём и о Тарийском усиливалось с каждой минутой, приближающей откровения.

— Что ты хочешь знать о нас, Ева? — сдержанно улыбнулся Альросский.

— Всё, — ответила твёрдо. — Должна же я понять, почему ты так переживаешь обо мне.

В наступившей тишине звякнул хрустальный фужер Альросского, поставленный на стол. Мягко потрескивали в пламени фитили свечей. Краткая пауза показалась вечностью. Ледяной лорд невольно хмурился, обдумывая ответ.

Наконец молчание прервалось.

— Колдуны, управляющие стихиями, действительно коварные и жестокие создания, Ева. — Пристальный взгляд Ридерика был серьёзен как никогда. — Мы эгоисты. Живём как хотим, а безнаказанность делает нас ещё хуже. Многие драконы стремятся к усилению своего влияния.

— И тогда вы ищете женщину, любовь которой приносят в жертву, — вспомнила я разговор с Вальдом. — И обретаете Силу.

Взгляд, полный непонимания, был настолько искренним, что я засомневалась в правдивости слов Сирисского.

— Что за бред?

— Ну как же? Ты сам говорил, что для обретения сил нужно немного. Всего лишь полюбить.

Ридерик чуть повеселел.

— Именно, Ева. Полюбить. Но полюбить должен дракон. При чём здесь жертва любимой?

И тут я озадачилась. Альросский укоризненно вздохнул, а затем доверительно подался вперёд, ближе ко мне.

— Легенда гласит, — продолжил он, — что колдун, познавший истинную любовь, обретёт высшую степень Силы. Сольётся со своей стихией, сможет ей лучше управлять. Некоторые драконы всю жизнь занимаются поиском истинных чувств. Только вот найти настоящую любовь очень и очень сложно. Почти невозможно. Во всём виноваты наши природные циничность и равнодушие.

— Хорошо, — кивнула я. — А если любовь безответна?

— Не имеет значения. Важно, чтобы чувства познал дракон. Только вот никто не рассказал, что помимо Силы любовь приносит боль и тоску, желание сделать другого счастливее, заставляет переживать.

— Любовь — это сила, Рид, — ободряюще улыбнулась я. — Хотя сначала может показаться слабостью. Она окрыляет любого. Важно правильно направлять энергию, даже если чувства безответны. Можно разрушить себя, страдая. А можно достичь новых высот.

И я на самом деле так думала. Любовь, даже безответная, не может быть слабостью. Боль и тоска, желание помочь другому и страсть — не признаки нашей уязвимости перед другими людьми, а всего лишь переживания, присущие нашей жизни. А слабости — это неуверенность в себе, неумение встать на место другого человека и попытаться понять его. Это зависть и трусость.

Не поверив Альросскому, я тоже оказалась слабой. Не доверилась любимому, предпочла пойти на сделку с Каменным. Но чувства вины за своё решение я не испытывала. Ни тогда. Ни сейчас. Именно любя и принимая себя можешь спокойно относиться как к своим ошибкам, так и к ошибкам других.

Ридерик поднялся из-за стола. Распрямил сильнее плечи, слегка помрачнел. Я залюбовалась в очередной раз волевым безукоризненным профилем, наслаждаясь спокойствием и достоинством, которые исходили от дракона и ощущались на расстоянии. Меня не покидала уверенность, что за время нашей разлуки Ледяной... повзрослел. Стал терпеливее и рассудительнее. Такими становятся люди, когда переосмыслят ценности вследствие знаковых жизненных событий. И таким Ридерик мне нравился ещё больше.

— Это я тоже понял. — Дракон приблизился ко мне. — Пока жил без тебя.