Огонь
Шрифт:
— Играешь с ней, играешь, а всё не насытиться никак.
Дамиан вытер кровь с подбородка, посмотрел на неё, слизнул с ладони, пробуя вкус.
— Разозлил же! — сказал и свирепо улыбнулся.
Огонь возник из ниоткуда. Стихия мгновенно окружила Тарийского. Непроницаемый щит всегда давал ему неоспоримое преимущество в стычках с Ледяным. Пламя всегда сильно осложняло Ридерику возможность дотянуться до друга-врага. Пламя сильнее льда. И Огненный не забывал о неоспоримых преимуществах, пользуясь ими при необходимости.
— А это ты правильно, —
Снежная стихия в мгновение ока смяла огонь, вымочив Тарийского до нитки. Серия ударов в живот заставила снова упасть на мокрый песок и скорчиться от боли.
— Вот видишь... Я прав, — холодно добавил Ридерик. — Потратил резерв на дракона. Стал чувствительнее и слабее.
Альросский не удержался, с силой пнул Дамиана в грудь, живот. Со всей яростью, с лютой ненавистью, испытывая неудержимое желание превратить врага в аморфное беспомощное существо.
— Больно?
Ледяной стоял над поверженным драконом, готовый добить соперника, но Огненный всё-таки извернулся и снёс Ридерика с ног. Молниеносно налетел, нанося удары куда придётся. Один, другой, третий. Как свирепый зверь, мстил за сокрушительное поражение в схватке. Бил хладнокровно, решительно, беспощадно.
Драка завязалась не на шутку жестокой. Кровавая, яростная, без права на ошибку и выбор. Резкое и удачное движение позволило Ридерику оседлать Тарийского и пережать тому шею, не оставляя шансов пошевелиться.
— Ещё одно движение, — прохрипел Дамиан, — и защита замка сработает и убьёт всех, кто находится в Бранфорш. Ева уже там. Ты же сдохнешь следом за мной.
— Заткнись.
— Ева хорошо трахается, да?
— Я тебя всё равно уничтожу, — тяжело дыша прорычал Ридерик, крепче пережимая сосуды. — Рано или поздно.
Стальной захват дракона мог убить кого угодно, только не того, кто был виноват в разрыве кольца. Краем взбешённого сознания Альросский понимал, что ничего хорошего из смерти Дамиана не выйдет. Дракона может убить другой дракон, но последствия ощутят на себе все. Никто не выживет, а значит, и выгоды от убийства не будет. Это понимали все без исключения. Огненный. Каменный. Водный. Он сам, даже в порывах лютой ярости. И всё что мог сделать сейчас... лишь предупредить.
— Только коснись её — и хуже врага не найдёшь. Клянусь ра'кшамом!
Хотелось верить, что к угрозе Огненный прислушается.
Ридерик резко встал. Ревность застилала глаза. Не удержался, и несколькими пинками напоследок добил Тарийского. Оставил лишь тогда, когда Огненный отключился. Мразь!
Ледяной посмотрел на каменное строение, высившееся неприступной крепостью, и открыл переходный портал. Путь в замок Тарийского заказан. Ева... Мысли о девушке отзывались мучительной и саднящей болью в груди. Что толку от угроз, если Ева ушла? Равнодушие, сухие слова, холодный блеск в глазах не могли лгать. Побег же стал доказательством. Горечь разливалась внутри едким ядом, отравляя остальные чувства. Требовалось перевести дух и решить, что делать дальше.
Глава 19
Я
Аккуратно переступила через разрушенный забор. Площадь была завалена цветными витражными каплями и камнями. Мелкими, средними, целыми глыбами. Землетрясение было сильным. Разрушено много. Северная сторона старинного замка выглядела печально. Всегда жаль, когда в развалины превращается что-то по-настоящему красивое. Хорошо, что фасад остался почти нетронутым.
«Ты меня любишь, Ева?»
Мягкий вкрадчивый вопрос, заданный Тарийским в душевой, не давал мне покоя.
«Ведь любишь же. Признайся. Кто, кроме меня будет держать тебя в таком тонусе? Кто, кроме меня будет так восхищаться тобой?»
Его руки ласкали меня, сжимали грудь, скользили по телу, ощупывая бёдра, живот. Губами он касался шеи, возвращался к мочке уха и снова шептал: «Ты будешь счастлива только со мной. Я твой единственный мужчина, хозяин и покровитель. Ты только моя. Запомни это раз и навсегда. Держись от мужчин подальше. Иначе буду наказывать. Наказывать и любить. Любить так, как не сможет ни один мужчина».
Кружилась голова. Наверно, от переживаний. Очень хотелось спать. Настолько сильно, что я мечтала забиться в какую-нибудь комнатушку и забыться.
Что и сделала. Почти не помню, как нашла тихое местечко. Какой-то чулан или подсобное помещение. Там было тихо и темно. Там же нащупала самодельный топчан, на котором лежали шкуры. Выделанные шкуры диких зверей. Похоже, сюда привозили добычу, убитую Тарийским на охоте. Я улеглась и укрылась одной из шкур. По-моему, львиной. Глаза слипались, тошнило.
***
Весь в крови и злой, как сто тысяч ра'кшамов, Тарийский возвращался домой. Ненавидя Ридерика, разделавшего его, как мальчишку. Получается, Альросский снова обошёл его и сделал то, к чему он, Дамиан, сам так долго стремился, используя все возможные и невозможные средства? Добился своего и стал сильнее огня? Вот дерьмо!
Дракон глухо зарычал от бессильной ярости. И в кого Альросский влюбился? Кого полюбил по-настоящему? Еву Влас! ЕВУ ВЛАС! Женщину, которую он, Огненный дракон Тарийский, до сих пор не смог разгадать и продавить под себя.
Воспоминания согревали душу.
— Ты готова лечь с Дамианом в постель? — бесился от ревности Ридерик.
— Да.
— И чем же тебе так понравился Огненный? Решила меня променять на него?
— Оставь меня в покое.
Её голос лился музыкой в его уши. Слышать подобное было приятно.
Демиррова девка! Дрянь! Всё-таки была любовницей Ридерика. Впору захлебнуться от романтичности... Это бесило неимоверно. Неужели она могла влюбиться в Альросского?
Ева. Ева. Ева.