Огонёк пылающий

Романенков Егор

Почему-то с облегчением вздохнув, парнишка вдруг заметил, что дверь лифта вновь закрывается, но уже на его остановке, отчего он нервно нажал на кнопку этажа, и дверь, с ужасом осознав свою чудовищную ошибку, транспортная кабина вновь открылась, чтобы жалкое мясо изрыгнуло само себя. Оно так и сделало. Выйдя из коробки, Олег повернул направо, не бросив даже мимолетного взгляда на подъездное окно, показывающее тот же самый бесчувственный город, но уже с невиданной многими поколениями до него людьми. Квартира 177 уже ожидала своего неожиданно для нее ушедшего хозяина. Большая, черная дверь скрипнула замком и отворилась, показав свое черное нутро. Сепиров, отринув свет из парадной вошел в свою квартиру, приняв сторону тьмы.

Интуитивно он нажал но включатель слева. Коридор осветила яркая вспышка светодиодной лампы. Слева, почти впритык ко входу стояла табуретка для того, чтобы снимать уличную обувь, а рядом – кучу старых и мало новых

ботинок, кроссовок, тапок. Прямо над этой грудой из обувного магазина была пара крючков для одежды, где уже висела ещё одна зимняя куртка – но уже от другой фирмы, и без капюшона, для более теплой погоды. После этого шел небольшой комод, который частенько просто пустовал, занимая место в квартире. Дальше же шел тот предмет мебели, который занимает наибольшее количество места во всей данной комнате – большой коричневый, с будто золотыми ручками, старый деревянный шкаф, для одежды и не только. В нем хранились все куртки, все кофты, ботинки, джинсы и брюки, коих, впрочем, было не сказать чтобы много, поэтому большая его часть также пустовала. Слева же от входа были туалет, и потом впритык ванная, в которой Олег когда-то любил поспать.

Сепиров отряхнулся от занесенного, будто из совершенно другого мира холодного снега на темный коричневый паркет на полу и, раздевшись и разувшись побрел в свою комнату, сразу думая о том, что сейчас уснет. Открыв дверь, пред героем вновь предстала нагая тьма, поглотившая собой все, что скрывала за собой дверь в комнату. Единственное, что не было скрыто в темноте ночи – небольшой кусочек окна, торчащий из-под извивающихся зеленых плотных штор, которые все время закрывали этот маленький мирок от остального Мира. Желтый, по-видимому фонарный свет просачивался и немного рассеивал по изогнутой, меняющейся линии мрак, окутавший комнату. Желтый свет немного освещал тот же самый, что и в коридоре, иногда скрипящий, коричневый паркет. Иногда, из-за реющей занавески на свет попадало дешевое икеевское кресло, на спинке которого висел домашний халат, который и был основным видом одежды в этом доме, а под креслом, где-то в колесиках, лежал и пояс от этого синего халата из Ашана.

Черные носки, а затем и остальная фигура Олега вступили в комнату, побрели к столу. Казалось, шел Сепиров с закрытыми глазами, ибо так долго он тут прожил ничего не меняя, что наизусть знал каждый миллиметр своего скромного жилища. Подойдя к оранжевому компьютерному столу Олег машинально большим пальцем левой ноги нажал на кнопку включения на персональном компьютере, которая тут же загорелась ярко синим светом, которым также сразу загорелась и лампочка на колонках фирмы Sven, а также былым начала светиться и новая клавиатура, свет от который помогал привыкшим к сумраку глазам разглядеть клавиши и буквы на них, которые, впрочем тоже были уже заучены наизусть за долгие годы сидения в Интернете. Пару мгновений спустя, на мониторе загорелась серым надпись "Обнаружено подключенное устройство", после чего монитор вновь на секунду погас, и после этого вновь включился, показав экран блокировки, на фоне на котором были видны темные заснеженные горы. Часы показывали 0:34, 5 января 2022 года.

Свет монитора помог Олегу раздеться и надеть свой любимый вафельный халат. Джинсы, кофта, все было положено на рядом стоящую табуретку, на которой обычно и таилась раз в месяц стираемая одежда. Голодный живот своим урчаньем немного разбудил уставшего парня, и тот был вынужден выйти из небольшого сонного ступора, встать с кресла и пойти на кухню чтобы что-нибудь себе приготовить. В голове у него уже крутилась тарелка белых горячих пельменей, лежавших в столь же белой тарелке с ровными краями. Пройдя через гостиную не включая света, он пришел на кухню, открыл верхнее отделение серого большого холодильника и достал оттуда зеленую упаковку вкусных пельменей.

Те 20 минут пока кипела вода в красной в белую крапинку кастрюле и варилось само блюдо, Олег дремал за столом, стоявшим напротив холодильника. Когда еда была готова, он достал из кухонного шкафа белую круглую тарелку и тонкую вилку. Положив мясные кусочки, закрытые тестом себе в тарелку, он побрел к себе в комнату, уткнув вилку в один из пельменей: по прямой, затем налево, вправо, ещё вправо и вот он – стол, освещаемый LED-монитором. Взяв под контроль чудо современной техники – клавиатуру – герой быстро ввел нужный пин-код на нумпаде. Задний фон сменился, явив на этот раз картинку – известную старым пользователям компьютеров Bliss, узнаваемую с незапамятных времен многими. Рабочий стол как и всегда показывал необходимый для работы фрилансера программы, пару браузеров, корзину и ещё несколько папок. Олег открыл Оперу и введя в поисковой строке "Ютуб" перешел на видеохостинг и включил случайное видео, которое сопровождало его весь процесс поедания пищи.

Сразу как тарелка была опустошена, оставив в себе лишь немножко масла, Сепиров взял её и понес на кухню, где быстро вымыл её губкой. После трапезы,

ноги понесли его в ванну, где зеленая зубная щётка и мятная паста очищали ротовую полость от скопившейся внутри грязи. Набив живот, и изрядно устав, он поплелся к себе в комнату, по дороге развязав халат. Войдя в комнату, Олег снял его уже полностью и открыл окно. Свежий и прохладный воздух обвил его тело за десять секунд, что он стоял у окна, заставив тело чуток дернуться. Закрыв окно обратно, он сел на кровать, а затем лёг, обвив свое тело холодным одеялом, от которого тело отозвалось недовольной дрожью. Но довольно тело своим теплом немного нагрело одеяло и, поняв что пришло время отдохнуть, веки уже не могли открыть себя, и сознание Олега погрузилось в сон.

Глава 3. Всё как всегда.

Глаза медленно открываются. Сознание возвращается из мира грёз. Молодое тело поднимается на кровати и садиться на её край. Руки самопроизвольно тянутся вверх к белому потолку, пальцы растопыриваются, небольшая дрожь в теле. Спустя мгновение тряска останавливается. Ладони и в целом руки вновь спокойны, и опускаются вниз. Положив кисти рук на кровать, Олег опирается на них и встаёт. Протерев глаза, он подошёл к окну и раздвинул шторки. Серый, как осенние тучи день вновь вступал в свои права. Небосвод будто заволокло огромной тёмно-серой скатертью, в который раз скрывая синеву, таящуюся где-то там, наверху. Сквозь тёмные небеса не пробивалось, казалось, и лучика Солнца, которого, к слову, не было видно. Никому не досталось радостного тепла и естественного яркого света – лишь тот свет, что пробивался сквозь серое небо помогал не потеряться среди заснеженных улиц и многоэтажек. Тепло одетые прохожие своим видом показывали, что зима была отнюдь не как в прошлом году – на этот раз мороз решил пойти ва-банк и вывалить на прикрепленном к окну термометре двадцати трёх градусный мороз, от которого даже стоя у открытого окна тело немного подмерзало, а мозг подавал сигнал к тому, чтобы вернуться обратно под теплое, пригретое за ночь одеяло и уснуть на всю зиму, как настоящий медведь, лишь изредка вставая на кухню, чтобы что-нибудь поесть. Гололед лежал на всех дорогах, от чего было видно как люди идут медленно-медленно, чтобы их одетые в шапки головы не приземлились на холодный асфальт, и не раскрасили белый снег большой красной лужей. Выпавший ночью снег уже был в некоторых местах обгажен то машинами, то людьми, то их домашними питомцами, что говорило о том, что все множество людей уже принялись за свои повседневные дела, а значит время уж точно перевалило отметку в семь утра. Более того, в большинстве окон уже горел свет или распахнуты шторы, и было видно как люди судорожно собирались на работу, впопыхах завтракали и в целом уже настроились на повседневную рутину. Но было и множество окон, где люди, ещё не тревоженные своими будильниками или сожителями, которые всё ещё были свидетелями фантастических событий в их снах. Шум заведенных железных колесниц уже резал утреннюю усталую тишину. Какие-то мужики вновь что-то бурно обсуждали, стоя у своих машин, и ожидая того как последние прогреются. Посмотрев вниз, Сепиров увидел несколько школьников, идущих в школу. Портфели младшеклассников, казалось, весили, да и по габаритам весили почти как сами юнцы. Они весело шли по дороге, не боясь поскользнуться, кидались снежками друг в друга. Их трескучие и звонкие голоса заставляли прохожих вокруг оборачиваться на них.

"Ещё поспать не повредит, тем более раз уж пол девятого только" – сказал парень и вновь побрел кровати, задернув штору обратно.

Один из очевидных плюсов быть одиноким затворником – режим. Не нужно ходить на работу, вставать в определённое время – ты сам себе хозяин, и волен делать всё что хочешь. Конечно, иногда становилось немного одиноко без друзей, дружного общения, но анонимные чаты и форумы вполне спасали от такого. Такое общение вполне устраивало его – никаких стеснений, общественных норм, боязни получить в лицо за свои слова. Свобода – как ни глянь.

Вновь устроившись поудобнее, и скрыв тело под мягкой тканью, Олег погрузился обратно в сон.

Проснулся он спустя три часа, когда время на мониторе уже показывало 12:24. Одев свой халат, парень побрел на кухню, сделал себе макароны с сосисками и побрел в комнату, предварительно поставив чайник.

День прошёл как обычно. Работа заняла все время, в которое Солнце все-таки вышло поглядеть на "ненавидимый прокуратором город". Редкие перекусы никак не мешали работать и спокойно существовать, а чай лишь придавал хоть какой-то краски столь однообразному дню. Сегодня, однако, ему очень повезло, ибо заказчик был не сказать что больно грубый, или необученный. Он знал как работать с такими, как Олег – минимум общения, максимум дела, и ничего больше. Никаких вам шуток в разговоре, или личных моментов. Они были бы слишком лишними и очень неуместными в разговоре наемник и наниматель, в которых первый был явно в положении низшем, нежели второй. Впрочем, никого это не волновало.