Огород для умных, или как не навредить заботой
Шрифт:
Органическое соединение — это всего–навсего соединение, в молекуле которого есть атом углерода. Не стал же цацей метан оттого, что он — соединение органическое. Метан еще тот озорник! И растения травит, когда выделяется запаханной органикой, разлагающейся в анаэробных условиях. И шахты взрывает. И в слое парниковых газов в атмосфере — «свой парень». Между прочим, стрихнин, кураре, юглон и многие другие яды — органические соединения.
Строго говоря, органическими же являются некоторые классические минеральные удобрения. Формула карбамида, например, CO(NH2)2.
Так что не надо «дурить маленьких» и называть удобрениями очевидные увреднения, прикрытые фишками–пустышками. Не надо выдавать нахимиченные плоды за съедобные. Возможно, кому–то слово увреднение покажется слишком экспрессивным. Однако, экспрессией (и даже дерзостью) был бы совет пожевать приготовленную к внесению в почву ложку нитроаммофоски, еще не упакованную в кожуру помидора.
Какая, мол, разница? Но я уклонюсь от дерзости — перейду на личности.
Собирается моя бабулька в турпоездку по Венгрии. Храня в памяти (из далеких 60-ых годов прошлого века) божественный вкус венгерских лечо, паприки, огурчиков с пальчик, запасается «инвентарем» для салатов — миской, ножом, вилкой, ложкой, солонкой. Полакомлюсь, дескать, в райской (по её прежнему представлению) Венгрии. Приехала… В первый же вечер накупила в супермаркете помидоров, огурцов, перцев неземной красоты, лука, зелени. Начала, напевая «Вышла мадьярка на берег Дуная…», готовить салат. Попробовала одно, другое, третье, выбросила всю эту «снедь» в мусорную корзину и легла спать несолоно хлебавши.
Не воспринимаются как еда (без привычки, да еще на фоне тех, что выросли в нашем огороде) овощи, что продаются в странах Евросоюза. Эти страны выручают украинскую химическую промышленность, спасают наши экономические показатели (именно об этом свидетельствовала официальная статистика в 2011-ом году — некоторый рост нашей промышленности обеспечили именно минеральные удобрения, поставлявшиеся в Европу).
Но усовестится когда–то Украина за эти поставки. Не может же сегодня Россия гордиться «огненной водой», с помощью которой осваивались Сибирь и Дальний Восток. Подобно тому, как человеку, торговавшему в видеосалоне (в начале лихих 90-ых) «Эммануэлью» и «Глубокой глоткой», «не по чину» рассуждать о высоких материях.
Ярким контрастом для «снеди» из Евросоюза являются «дары» нашего огорода. 12-летний внук Даниил, приехавший к нам на лето из Америки, по возвращении признался маме, что больше всего у нас его поразили яйца. Они… пахнут!
А как же не пахнуть яйцам наших кур, если они не гуляют вдоль шоссе, не щиплют травку, покрытую осадками выхлопных газов, не клюют концентраты, «сдобренные» гормонами и иными биодобавками, а в загон им бросаются «разносолы» только с нашего огорода, в котором десятилетиями поддерживается равновесие и баланс.
Узнав, что в сентябре я посеял дайкон в грядку–теплицу (подробнее о ней — в главе 6), многим читателям захочется сказать про меня: «Чудит дед!». «Дед», однако, рассуждает здраво. Когда станет слишком холодно,
И (если даже не успеют вырасти ощутимые корнеплоды) наши куры, возможно, одни на много верст кругом, глубокой осенью, будут баловаться вкуснейшей для них свежей зеленью, а мы, следовательно — яйцами, которые поразили воображение Даньки.
Не стоит, впрочем, удивляться реакции Даньки. Помню, как, впервые приехав в Америку в 90-ые годы, я был, буквально, оглушен тем, что едят американцы (даже состоятельные). Почти все мои долгие годы прошли под неумолчный трезвон «догоним и перегоним Америку». Думалось, естественно, что Америка стоила того, чтобы гнаться за нею. И вдруг… в баклажанах — нет милой изюминки–горчинки, огурец — абсолютно ничем не пахнет, колбаса, правда, пахнет, но — ванилью, пресловутый стейк в ресторане — вата, вымоченная в пепси–коле, хлеб — тоже вата, но ни в чем не вымоченная. Чего же ради гнались мы за такой Америкой?
В те годы вполне ассимилировавшиеся «русские» в качестве собирательной оценки продвинутости их новой Родины, горделиво смаковали шутку: «Когда в Америке появляется первая клубника? — В шесть утра». Только непонятно, зачем называть клубникой strawberry, действительно появляющуюся в шесть утра, но имеющую консистенцию (да и вкус) молодой древесины?
Вернемся, однако, к у(добр?)ениям. Отчетливо вижу, что не могут рассчитывать на безоговорочное одобрям-с слова о том, что их следовало бы называть у(вред)нениями и решительно отказаться от них — прекратить производство и использование.
Наболело, однако… Если постоянно талдычить урожай, урожай, урожай… если неустанно бороться за урожай, если считать, то все средства в этой борьбе хороши, то неминуемо происходит дивергенция понятий урожай и еда (они расходятся), и еда как таковая просто отходит на задний план, перестает быть приоритетной.
Повышение урожаев — любой ценой — стало автоматически восприниматься как доброе дело. И неудивительно, что самые популярные (и эффективные!) средства «в борьбе за это» по инерции продолжают называть удобрениями.
Именно дивергенцию понятий урожай и еда имел в виду Фукуока, когда говорил, что «Сельское хозяйство потеряло собственное направление и стало нестабильным. Отказавшись от своих основных принципов, оно превратилось в бизнес».
Правда, мне хочется заступиться за честь аграриев. Среди них много таких, у кого есть святыни, более важные, чем деньги. В вину же им можно поставить разве лишь неготовность понять, что упомянутую дивергенцию раскручивают, в первую очередь, так называемые удобрения. Упрекнуть аграриев можно и в нечувствительности к катастрофе, нависшей над человечеством, и более близкой и грозной, чем предсказанная майя. Эта нечувствительность проявляется, прежде всего, в поддержке рынка удобрений.