Огуречный бизнес попаданки
Шрифт:
— Это наш дом? — удивилась Стефани. — Но почему никто не зажжет тут свечи? И где мы будем спать?
Это был хороший вопрос. Ответить на него помог возница.
— Если изволите, ваша милость, — обратился он к Табите, — то я могу отвезти вас к своей двоюродной сестре, что живет на другом конце деревни. Я потому и вызвался поехать сюда, что хотел ее навестить. Но не знаю, устроит ли вас ночлег на сеновале.
При этих словах он заметно смутился.
— На сеновале? — охнула Гертруда. — Что ты такое говоришь?
Но
На месте мы оказались через десять минут. Хозяйка явно уже спала, потому что после нашего стука она вышла на крыльцо с таким сонным видом, что мне стало ее жаль. Начиналась посевная, и бедняжка наверняка трудилась в поле с раннего утра и до поздней ночи.
— Ваша милость??? — изумилась она, когда разглядела, кто к ней приехал.
Но брат быстро привел ее в чувство:
— Ее милости с семейством требуется место для ночлега. Я сказал, что ты не откажешься пустить их к себе на сеновал.
Хозяйка кивнула и повела нас к высокому сараю, что стоял за домом.
— Я не пойду ни на какой сеновал! — возмутилась Гертруда. — Я не привыкла спать на сене!
Я усмехнулась. Похоже, моя сестричка еще не понимала, куда попала. Но объяснять ей это сейчас я не собиралась. Я валилась с ног от усталости, и когда через несколько минут я опустилась на душистое сено, то почувствовала такое облегчение, словно легла на пуховую перину.
— Разве здесь можно спать? — спросил Ален.
— Конечно! — заявила я. — Устраивайтесь поудобнее, положите ладошки под головы, а я укутаю вас плащом.
Хозяйка принесла нам кувшин молока и мягкого хлеба. Это был не пшеничный хлеб, а ржаной, и Труди отказалась от ужина. То же самое собиралась сделать и Стефани, но надолго ее гордости не хватило. Глядя, как старший брат Ален и младший Сэмюэль уплетали хлеб за обе щеки, она не выдержала и тоже протянула руку за хлебом.
На сеновал Гертруда всё-таки пришла, но легла спать голодной, и я, засыпая, слышала, как она беспокойно крутилась с боку на бок. Я же быстро провалилась в сон. Нам нужно было набираться сил. Утром мы, наконец, должны были увидеть наш дом.
Глава 6
Проснулись мы с первыми петухами. Курятник находился совсем рядом, и петушиные крики показались мне громче будильника. Дети вскочили первыми, желая непременно «посмотреть птичек». Для них всё это было пока игрой. Весёлым приключением, в котором они принимали участие.
А вот Гертруда, стряхивая с платья соломинки, едва не плакала.
На завтрак нам принесли напиток, похожий на ягодный квас, а также по толстому ломтю хлеба с тонким кусочком сыра. На сей раз даже Труди не отказалась от еды.
Мы снова забрались в карету и поехали по деревне. Теперь,
Нет, тут были и вполне добротные дома — каменные, выкрашенные чем-то белым, то ли краской, то ли известкой. И крыши у них были черепичные. Но большинство построек были сделаны из глины, смешанной с соломой, или даже земли. Изредка попадались и деревянные дома — именно таким и был дом, построенный родителями матушки Табиты, находившийся в некотором отдалении от деревни.
Деревянные стены потемнели от времени и непогоды, но всё же казались еще довольно крепкими. А вот доски на крыше на правой стороне дома прогнулись в нескольких местах. И стёкол в окнах не было, и казалось, что дом смотрел на нас темными глазами. А потому прежде, чем мы вошли внутрь, я уже примерно знала, что мы там обнаружим.
Полы были завалены сухими листьями, налетевшими в дом через зияющие дыры окон. Наверняка прежде в доме была хорошая мебель, но теперь от нее почти ничего не осталось — возможно, какие-то вещи забрали соседи, но сейчас думать об этом было уже бессмысленно. Следовало использовать то, что осталось.
Всю левую часть дома занимала большая кухня с массивным столом посредине, лавками вокруг него и печью в углу. Здесь сохранились деревянные полки на стенах и даже красивый буфет, в дверцах которого, правда, стекол тоже уже не было.
В правой части дома выделялось помещение, должно быть, служившее гостиной. Здесь был камин, но из мебели остались только хромоногие табуреты. Из этой комнаты три двери вели в маленькие комнатушки-спальни. В них стояли кровати, но лежавшие на них пуховые подушки и перины полуистлели и выглядели устрашающе.
— Прикажете выгрузить вещи, ваша милость? — обратился к Табите наш возница Том.
Матушка замешкалась с ответом, а Гертруда взвизгнула:
— Нет, Том! Мы едем обратно! Этот дом не пригоден для жилья!
Табита вздохнула, а плечи ее опустились еще ниже. Она не могла вернуться домой. Старший сын ясно дал ей понять, что не желает терпеть ее в своем особняке. Он намеревался влиться в местное общество, а не имевшая благородных корней мать сильно мешала ему в этом. Неужели Труди не понимала этого сама?
— Выгружайте, Том! — велела я.
Если Гертруда желала вернуться в дом Даррена, то ей придется поехать туда без нас с матушкой. Я не хотела больше выслушивать оскорбления старшего брата и его жены.
Возница торопливо кивнул, из двух наших распоряжений выбрав то, которое согласовывалось с приказом его хозяина, и бросился выгружать сундуки из кареты.
— Лорейн, ты с ума сошла! На чём мы будем спать? Что мы будем есть?
Что я могла ей ответить? Ответов я не знала и сама. Но у нас была крыша над головой. И мешочек серебряных монет. И шесть пар рук, пусть даже никогда и не знавших тяжелой работы.