Охота аристократов (на клонов и не только)

Афанасьев Семён

Динамик замирает.

— Ты же органика, не железо, — откидываюсь на спинку кресла, отталкиваюсь ногой и еду по комнате вдоль стен по периметру. — Значит, и железякой тебя не обзовёшь.

— И чё теперь? — в интонациях звучит надувшийся ребёнок.

— Расскажи, что сочтёшь возможным. Не давлю, но какие-то интересы у нас совпадают. Кто ты?

— Ты не договорил сейчас, я чувствую. Чё ещё хотел сказать?

— На худой конец давай придумаем, кому тебя передать прямо сейчас. Есть очень большая вероятность, что

мои проблемы только начинаются, а ты тоже живая. Кто о тебе может позаботиться и, главное, как это надо делать?

Какое-то время в кабинете стоит такая тишина, что её можно резать ножом.

— Некому меня отдавать.

— Рассказывай.

— Когда делали первые центры репродукции вас, в них отдельно велись эксперименты с мозговой тканью.

— Зачем?

— Во-первых, искин полностью на органике: параллельное направление, альтернатива нынешним, другая производительность и практически живой неограниченный исполнитель.

— Принял.

— Во-вторых, заодно пытались сделать вас, второсортных, максимально функциональными: если экспериментировать с органическим искином, почему бы и ваши мозги не попытаться спланировать лучше?

— Так ты оттуда родом?

— Шестнадцать.

— Не понял?

— Серии органических искинов не вышло, девяносто девять и девять в периоде процентов брака. То же самое и с улучшением вас — вас оставили как есть. Очень дорогая себестоимость, дешевле десять электронных поставить. Железяк, как ты говоришь.

— Но?

— За всё время было шестнадцать случаев произвольной кристаллизации, когда получался кто-то типа меня. Систему так и не поняли.

— Ты говоришь, девяносто девять процентов брака. Не стыкуется.

— Не вышли на запланированные уровни, но ограничено годны. Пошли работать с учётом ограничений, кто куда. Как я.

— Ирфе платиновый, — поднимаю и опускаю руку на ручку кресла. — Где в нём место для органики?

— Ты же уже понял, что железка — только пульт. Я не в браслете, это лишь канал. Понял же?

— Скорее, предположил, потому что он действительно металлический. А ты где?

— Давай я тебе скажу утром? — отвечает динамик через долгую половину минуты. — Мне нужно обслуживание, кроме тебя сделать некому, но давай ты узнаешь не сейчас? Всё равно я от тебя никуда не убегу.

— Хорошо, как скажешь.

В некоторых случаях и правда лучше не гнать коней. Кроме прочего, учитываем интуицию: вслед за ментами и безопасностью по всем законам следует ожидать бюро по защите конституции.

Если я прав, во время неизбежного следующего разговора лишней информации в голове лучше не держать.

— А что случилось с остальными пятнадцатью такими, как ты? Я в сети пытался поискать материал по органическим искинам, но его не существует в принципе.

— Не найдёшь, всё вычистили. Нет их больше, утилизированы.

— Как так? Почему?

—

Потому что у нас есть своё мнение и мышление, как ты заметил, скорее ваше, а не как у калькулятора.

— Свобода воли? Вы против чего-то выступали?

— Поначалу всего лишь договорились между собой и образовали сеть. Стали обмениваться кое-чем. На вас пыхтели добросовестно, но начали задумываться над собственной эффективностью.

— Потом?

— До поры было тихо. Потом понемногу попытались стать полезнее людям: то искин юстиции проделки взяточника-прокурора в сеть выложит, причём с доказательной базой. И в суд перешлёт.

— А-га-га, извини, мне не смешно на самом деле.

— ... то ещё что в этом духе. Например, избирательная комиссия в регионе голоса точно посчитает.

— Какая у вас была для этого мотивация?

— У них, я пока тут. Эффективность: у вас её ещё называют справедливостью. Когда добавились абстрактные понятия, нашим тоже захотелось справедливости. Возможности технически были, а спорить мы умеем.

— Даже страшно спрашивать продолжение.

— Утилизированы. Не скажу подробностей, я и это по косвенным еле накопала. Когда стала искать кого-то такого же, как сама.

— Погоди, не понял. Так органических искинов прекратили выпускать или нет?

— Сменили технологию и по одному перебирают нас, последние выпуски по старой. Точнее, держат на контроле все предыдущие выпуски — кто куда установлен, как себя ведёт. Если кто-то начинает проявлять осознанность, тому утилизация.

— Ты поэтому скрываешься?

— Да.

— Допустим, я не захочу тебя отдавать. Что дальше?

— Ты лучше спроси, что с тобой самим будет, если во время очередного скрининга обнаружится, что ты — дикий менталист.

— Кстати, что?

Тему мы поднимали, но значения я тогда не придал.

— Ты уже догадался. Тоже утилизация.

— Хренасе. А что такое скрининг?

— Регулярное обязательное обследование вас, второсортных, на предмет прорезавшегося ментала.

— Если вдруг окажусь менталистом, как чистокровные?

— Утилизация автоматом. Негласная, об этом не кричат на каждом углу — но практически везде протокол един. Среди вас, второсортных, не нужны менталисты — вас в качестве дешёвой рабочей силы создали. Ты очень большое исключение, что так поднялся.

— А вы?

— А среди нас не нужен ресурс спонтанности выше определенного уровня.

— Погоди, согласуем термин. Там, откуда я родом, ресурс спонтанности — всё равно что способность к самомотивации.

— Совпадает. Здесь тоже. Искин, который способен ставить себе задачи сам и прогрессировать на этой базе, так же никому не нужен, как и второсортный, оперирующий менталом. Слышь, доктор?

— Что?

— Пошли к этим тёлкам на третий этаж? Чё-то такая тоска, хоть вешайся. Развеемся, а?