Охота на дракона (сборник)
Шрифт:
Растерянный изобретатель вернулся во дворец, где попытался выяснить, в чем дело. Он обращался к чиновникам и офицерам, но никто ничего не знал. Президент же был занят и недоступен. Изобретатель снова вернулся в сад, но у флигеля все так же стояли те же охранники и он, опасаясь подходить близко, некоторое время нерешительно бродил вокруг, ничего не понимая и ощущая, как внутри него медленно, но верно нарастает беспокойство, переходящее в страх. В довершение ко всему, он обнаружил, что за ним на некотором отдалении, но неотступно следуют две невыразительные личности в неприметных, немаркого цвета костюмах.
Он решил вернуться
Изобретатель бросился наперерез.
— Господин президент, что происходит? Меня не пускают в лабораторию…
Группа людей остановилась.
Дальнейшие события развиваются в ускоренном темпе и воспринимаются изобретателем как бы сквозь пелену.
Пауза, во время которой президент с непонятным выражением оглядывается на адъютанта, адъютант с испугом смотрит на изобретателя, а потом виновато опускает глаза. Двое незнакомых переглядываются с ироническим пониманием.
Наконец президент начинает говорить, но поначалу кажется, что он внезапно утратил свое умение формулировать мысли четким, кристально ясным образом. Г-н президент говорит несколько туманно и невнятно и изобретатель ничего не может понять, кроме несвязных отрывков:
— …вы должны нас понять… вынужденная мера… интересы нации… впрочем, вы сейчас сами увидите… идемте же!
И вот они, все пятеро, идут к флигелю и часовые вытягиваются в струнку и дают им дорогу и они входят в холл и там их встречают ассистенты и лаборанты в белых халатах, с которыми вместе работал изобретатель, и они, завидев президента, тоже вытягиваются в струнку, руки по швам, и звонко щелкают каблуками.
Изобретатель с удивлением видит, что в центре холла стоит тяжелое кресло, а в нем сидит привязанный человек с измученным серым лицом и кровоподтеком и ассистенты уже готовятся надеть ему на голову шлем интерфейса, провода от которого ведут в соседнюю комнату.
— Молчит? — коротко спрашивает г-н президент, глядя на человека.
Ассистенты кивают головами, и президент так же коротко бросает:
— Ладно. Идем.
И все они проходят в комнату, где изобретатель видит блок генератора изображения, а около него опять же ассистенты в белых халатах, и он видит, что его детище работает уже вовсю и в кубометре рабочего объема дрожат и мечутся отрывочные, хаотические образы и видения, беспорядочные и путаные — характерная ментальная картина человека, который ни о чем специально не думает. Но вот из динамика селектора доносится голос и все понимают, что вопрос обращен к связанному человеку в соседней комнате.
— …назови сообщников, слышишь? Кто они?!
В ответ — молчание, но зато в рабочем кубе генератора возникает картина — сумрачная комната, простой непокрытый стол, чьи-то мускулистые руки выкладывают на стол пачки листовок и другие руки их разбирают, и видны суровые лица, и эти лица тотчас начинают фотографировать те двое, что пришли с президентом. Из динамика слышится следующий вопрос:
— …где явочная квартира? Адрес?!
И снова молчание, и снова в кубе возникает предательская картина — дверь в стене скромного кирпичного дома, бронзовая ручка, жестяной номер дома над дверью и название улицы. Эту картину тоже фотографируют.
Г-н президент обращается к изобретателю:
— Великолепно,
Еще раз от всей души благодарю вас, друг мой, вы оказали нам неоценимую помощь. Разумеется, вы сможете продолжать работу над доводкой аппарата, над блоком селекции… Надеюсь, в скором будущем увидеть образчики нового вида искусства… Но этот экземпляр мы у вас конфискуем. Увы, ничего не поделаешь, интересы государства в первую очередь… Но что с вами, друг мой? Вы так бледны! Не выпить ли вам немного рома?..
III. РЕЦЕПТ ИЗ КАНЫ ГАЛИЛЕЙСКОЙ
Если рассказ из западной жизни, то действие должно начинаться в баре или ином питейном заведении. Где же еще?
Двое сидели за столиком в салоне просто обставленного бара на рабочей окраине. Один из них был явно завсегдатай. Он пил пиво и читал газету “Утренняя звезда”. Второй выпадал из окружения своей более элегантной одеждой и правильной речью выпускника привилегированного колледжа. Он держал в руке рюмочку ликера и рассеянно глядел по сторонам.
Чувствовалось, что эти двое знают друг друга давно, с самого детства, так что могут друг друга не стесняться. Они уже обговорили все, что их занимало, и теперь каждый был занят своим.
Наконец читавший оторвался от газеты.
— Послушай, что пишут, — сказал он. — Чем только люди не занимаются!
— Что, опять кто-то за четыре минуты рояль через замочную скважину пропихнул?
— Еще лучше. Два профессора оксфордского университета, некие Колин Хэмфри и Грэм Уоддингтон, облагодетельствовали человечество, пролив свет в темные души. Уточнив древний календарь и обработав на компьютере астрономические данные, они установили точную дату распятия Христа — в пятницу, 3 апреля 33 г. н. э. Оба, между прочим, преподают на факультете металлургии и сопротивления материалов…
— Ну и что?
— Да, знаешь, как-то не вяжется это. Евангельские сказки и компьютеры… В наше-то время!
— Как раз в наше-то время и следовало бы возродить кое-какие старые ценности.
— Это какие же?
— Например, то, чему Он нас учил, — любовь.
— И что — много толку вышло из Его проповедей любви?
— Ты прагматик. Тебе все подавай, чтобы толк был, да польза. А мир, между тем, катится в пропасть. И я не вижу, что еще может его спасти, кроме любви.
— Оставь. Лет пятнадцать назад десятки тысяч людей вдруг начали проповедовать любовь. Хиппи, если помнишь. И что?! Где они сейчас, эти хиппи? Где их любовь? Вокруг одна только злоба и отчаяние, насилие и ненависть. Посмотри на всех этих панков, скинхедов, неонацистов, террористов… Нет, мир спасет не проповедь, а организованная борьба. Вот те, которые блокируют базу в Гринэмкоммон, те действительно помогают предотвратить гибель цивилизации…