Охота на джокера

Первушина Елена Владимировна

— Может быть, и много, — отозвалась она, - только все равно недостаточно. Одной точно не хватает.

— Недостающее звено?

— Как сказать… Меня, например, оно сильно достало.

Рида взяла со стола листок и написала на нем:

Пустой дом.

— Что сие означает?

Рида поведала ему о своих находках у охотничьего павильона.

— И вы промолчали?! — возмутился Майкл.

— Я просто не знала, что думать. Одной загадкой больше — что толку?

— Мы могли бы сэкономить день и не ездить сюда. Ваш рассказ снимает с нашего приятеля живописца последние подозрения.

— Почему же?

— Даже если

он и встречался тайно с Юзефом, какой смысл ему заметать следы? Он бывал в Доме Ламме, мог заходить и в павильон. В этом нет ничего предосудительного. Нет, мебель приказал вынести совсем другой человек. Кто-то, кто ни в коем случае не мог открыто появиться в вашем доме. Кто-то, кто изо всех сил стремился скрыть свое присутствие от вас, Рида. Кто-то, кого вы знали, но не желали видеть. Кто это был, Рида?

Она покачала головой:

— Н-не знаю. Не Клод же, в самом деле… У меня не было никакого черного списка. Хотя, с другой стороны, мало ли у меня врагов? — и поспешно сказала. — А почему здесь вопросительные знаки? Вам что-то неясно?

— Да, конечно. И, прежде всего: вы говорили, что Юзеф в тот вечер уходил за Темную Завесу, чтобы посвятить своего ученика в мастера иллюзий. Что это за посвящение, и как оно могло стать причиной смерти.

— Вы не точно поняли. Посвящение происходит здесь, а не за Темной Завесой. Оно как раз должно предшествовать проникновению на «ту сторону».

— Такая же проформа, как и жезл?

— Не совсем. Простите, но… Я не хочу рассказывать вам подробностей.

— Пожалуйста. Только так мы никуда не сдвинемся.

— Ну, хорошо. Но давайте — завтра. Сегодня и так слишком много неожиданностей. С утра — этот фигляр-художник, потом вы объявляете, что я должна знать убийцу. Мне нужно хоть немного собраться с мыслями.

— Ладно. Тогда вот вам еще один вопрос — на завтра. Что могли искать Юзеф и этот Мистер Х за Темной Завесой? Или вернее так: будь вы на месте Юзефа, что бы вы искали?

— А на это я могу ответить и сейчас. Я уже об этом думала. Понимаете… — она закусила губу, потом сказала решительно, — джокер сам по себе может очень немного. Его сила в том, что он использует фантазию других людей. Что-то вроде виндсерфинга, только вместо волны — чужие мысли. Мы ведь не зря зовемся мастерами иллюзий: все, что мы создаем — лишь иллюзии. Но у джокеров есть легенда… Да ее и не могло не быть.

Есть такое место за Темной Завесой. Называется оно Безымянная Дорога. Те, кто не так романтичен, зовут ее попросту Тоннелем. Конечно, это не дорога и не тоннель в прямом смысле слова.

Так вот, джокеры передают от учителя к ученику, что тот, кто пройдет Безымянную Дорогу до конца, приобретет власть и над реальностью. Только пройти ее до конца еще никому не удавалось. Потому она и не носит еще ничьего имени. И, скорее всего — это лишь сказка, уж больно красиво.

— А вы пытались?

— Нет. Никогда. Для моих игрушек в Арженте хватало и той силы, которая у меня была. Я прекрасно знала, что мне еще учиться и учиться владеть ею. Зачем же рисковать неизвестно ради чего?

— Вы — мудрая женщина, Рида.

— Была.

Городок был маленьким, чистым. (И неудивительно: много ли пыли под силовым куполом?) Длинные галереи магазинов, растрескавшийся асфальт, цветы на балконах (все — земные). Крошечный музей, театр, кафе.

Спутница Майкла — блондинка не первой молодости еще не

разучилась щебетать и округлять глаза. И она, и городок были словно дерево, увиденное из окна поезда — запомнится именно своей безликостью, мгновенностью, бесследным исчезновением.

От экскурсий по фабрикам Майкл отказался: поверил на слово, что техника там на самом современном уровне. С дамой они поболтали о земных новостях он скормил ей несколько сентиментальных историй о детстве Марии, она жадно их проглотила. Похоже, никакого мира за куполом для нее не существовало.

И все же, толк от поездки был. Получилось все совершенно неожиданно. Дама, вспоминая местные достопримечательности сказала вдруг, что в городке находится единственная в Арженте станция межзвездной связи.

— Может быть, вы хотите передать привет сестре?

Майкл посмеялся и стал отказываться. Но тут ему вспомнилось, как Рида сказала: «Прежде всего, Конрад попытался бы вызвать меня». И они отправились на радиостанцию.

Риду и ее приближенных в городке знали, но не слишком чтили — дальнее начальство. Но землянину были рады помочь. Радисты посовещались с сослуживцами (еще одна невероятная роскошь на Дреймуре — телефон), покопались в памяти своих компьютеров и подтвердили: да, в тот день сюда приезжали оба. Сначала Конрад — послать сообщение на Землю, затем — Юзеф Бринкер. Он успел до сеанса связи с ближайшим рейсовым кораблем и отменил отправку. Спорить с ним не стали хоть и дальнее, но начальство.

Майкл вздохнул с облегчением. Хотя бы часть мозаики начала складываться.

Возвращаясь в Хирон, он вдруг понял, что вспоминает маленький городок с нежностью. Если где и можно было заметить облагораживающее влияние реформ Доменика Дреймина, то не там. Рукотворная простота и ясность, вместо буйства красок дреймурской природы. Люди, чувствующие себя частицей человечества, а не здешние «самипосебейчики».

«Ксенофобия… — подумал Майкл грустно. — Ксенофобия»

Теперь Рида раскладывала с самого утра карточки так и эдак, но всегда безрезультатно. Она находилась уже в той стадии самоуничижения, когда ничто путное просто не может прийти в голову. И тут появился Майкл — рыжий вестник надежды. Он сгреб со стола три листочка разом: «Отъезд К.», «Отъезд Ю.», «Ссора К. и Ю.» и запустил в корзину.

— Здесь теперь все ясно. Один хотел отправить вам радиограмму, другой — любой ценой это предотвратить. Ну, как, молодец я?

— Отвратительно, — сказала Рида. — Я прохлаждалась на вашей мерзкой планете, пока они здесь ломали друг другу шеи. Хорош мастер, нечего сказать. Небось, когда мне было нужно что-то от Кона, он всегда был на месте.

— Бросьте немедленно, — приказал Майкл. — Потерзаться еще успеете. Сейчас нужно развязывать узел дальше, если уж он начал поддаваться. Что у нас еще осталось? Ах да, посвящение! Рассказывайте.

— Вы бы потише… — пробормотала Рида, ошеломленная таким натиском. Думаете, это просто? Я еще никому никогда не рассказывала. Не слишком-то приятные воспоминания.

Майкл молчал, с интересом глядя на нее.

«И кто только тебя пригласил на мою голову?! — подумала она сердито. Уж я напишу хвалебное письмо Баязиду, то-то ты попрыгаешь!».

— Ну ладно, — она смирилась с неизбежным, — придется рассказывать. Мне тогда было четырнадцать лет…

…Она замолчала и перевела дух. Мокрая вся, небось, смотреть противно.