Охота на эмиссара

Катрин Селина

— Ну что, поехали?

— А, да? — Я тут же встрепенулась. — А куда?

— Ты слышала, — просто ответил Фабрис. — Ко мне. Прости, Дань, но я зверски устал… Могу ответить на часть вопросов в процессе полёта на флаере, если тебе что-то срочное, но все серьёзные темы прошу перенести на завтра.

Я кивнула, с готовностью подскочила с сиденья, схватила верхнюю одежду… Всё бы ничего, если бы, когда я заходила в лифт, меня не окликнул Жан де Окюст.

— Даниэлла, вы уже уходите? — спросил он достаточно громко, метров за десять так.

— У нас было очень

тяжелое дело, затем плен и перелёт, так что да, я забираю её, чтобы она отдохнула, — ровно отозвался Фабрис, хотя, честно говоря, из нас двоих отдых был нужнее скорее ему, чем мне.

— А как же моё предложение, Даниэлла? Вы подумаете?

Я кожей ощутила, как напрягся стоявший рядом эмиссар.

— Какое ещё предложение? — холодно спросил Фабрис.

— Робер, слушай, я вообще не с тобой разговариваю, а с леди Даниэллой. Какого шварха на все вопросы отвечаешь ты?! — вдруг взбесился Жан, и его глаза полыхнули такой яростью, что я невольно сделала шаг к лифту. Почти сразу же он успокоился, натянул на губы официально-галантную улыбку. — Даниэлла, имейте в виду, я был бы счастлив, если бы вы родили мне сына или дочь, готов на любые уступки, в том числе и с планетой, где вы решите осесть. Если вы не захотите официально оформлять брак, то и тут я вам пойду навстречу, но должен предупредить, что мою кандидатуру не вычеркнут из списка кандидатов в мужья Планетарной Лаборатории до тех пор, пока у нас не родится ребёнок.

Вселенная, ну откуда берутся такие идиоты?

Я чувствовала, как каждой своей фразой Жан вгоняет не то что гвозди в наши и так хрупкие и непонятные взаимоотношения с Фабрисом, а прямо-таки сваи для гравиплатформы. И полирует всё сверху. Бетоном.

— Я подумаю, — бросила я и мышкой рванула в лифт.

Глава 19. Алисен

Даниэлла

Планета ЦваргВ кабине лифта были только я и Фабрис.

И поразительная тишина.

Я не была цваргом, но кожей ощущала, как от Фабриса буквально шарашит яростью.

На крыше здания эмиссариата, пока мы шли к припаркованному спортивному флаеру благородного тёмно-серого цвета, тоже стояла тишина. А вот во флаере мужчину прорвало.

— Спасибо, Даня, что свела разговоры с моими коллегами к минимуму, как я и просил, — в неповторимо язвительной форме сказал Фабрис.

— Слушай, ну я не виновата, что у вас тут женщин воспринимают как инкубаторы на ножках!

— Что за чушь ты несёшь, никто никого так не воспринимает…

— Ага, и поэтому в первый же день мне поступает предложение выносить ребёнка для цварга?!

— Скажи ещё, что ты не рада этому предложению! — зарычал Фабрис, дёргая на себя рычаг управления и набирая ещё большую скорость.

Солнце уже клонилось к закату, и небо над пиками белоснежных гор окрасилось в потрясающие пурпурные, рубиновые, аметистовые и персиковые оттенки. Из флаера открывался фантастический вид, но на всё это я не обращала внимания, потому что один хвостатый эмиссар и его терпкий кофейно-мускатный запах, заполонивший салон, не давали покоя.

И эти тонкие пальцы, до побелевших костяшек сжимающие оплётку руля. И острые скулы, и желваки…

— Представляешь! Не рада! В отличие от твоих сородичей, для меня это вовсе неприемлемо ни под каким соусом!

— Ну конечно, а у Теодора ты просто так выспрашивала про законы об эмиссарах и детях от цваргов?!

«Дурак, — рвалось с губ. — Я вообще ничего у него не выспрашивала, просто он понял, что я влюбилась в тебя по уши и теперь не знаю, как выбираться из этого дифрена. Напомнил мне, что ты женат и у тебя ребёнок».

Но отвечать так было нельзя.

Категорически.

Надо было раз и навсегда расставить все точки над рунами, извиниться за тот поцелуй в космическом корабле и постараться отдалиться от мужчины настолько сильно, насколько возможно.

Я глубоко вдохнула, призывая себя к спокойствию, медленно выдохнула и ответила:

— Фабрис, я благодарна за беспокойство, но сейчас ты ведёшь себя так, будто ревнуешь. Согласись, это неправильно. Я понимаю, что ты привёз меня на Цварг и считаешь себя ответственным, но моя личная жизнь тебя не касается…

В голове крутилось ещё несколько отстранённо-вежливых и культурных фраз, которые должны были очертить личное пространство и воздвигнуть прочные стены: «Здесь моё — и это не обсуждается». Но строительство рухнуло на этапе фундамента.

— Я знаю, что в том райском саду была именно ты, Даня.

Воздух мгновенно закончился в лёгких, как будто кто-то проткнул воздушный шарик иглой. В голове образовался звенящий вакуум. Что? Как? Когда он это узнал?!

Мужчина бросил на меня долгий испытующий взгляд из-под густых чёрных ресниц. Я не сказала ни слова вслух, но он понял всё, что творилось у меня в душе в эту секунду.

— Ты призналась мне, будучи пьяной с детской дозы коньяка в отеле на Тур-Рине. — Злость и ярость из голоса испарились мгновенно, как летучий газ. — Ты практически сразу же уснула, а я не стал тебе напоминать об этом наутро, потому что посчитал, что тебе будет некомфортно дальше со мной общаться.

Фабрис сделал паузу, ожидая хоть какой-либо реакции, но её не последовало. Я так и сидела в соседнем кресле с идеально ровной спиной и невидяще смотрела на полыхающий закат. В голове как на повторе крутилась одна и та же мысль: «Он знает, что я была той самой ночной бабочкой». Сердце колотилось где-то в горле.

— Я не хотел, чтобы ты именно вот так себя чувствовала. — Мужчина вздохнул, а я осознала, что моё нервное состояние очень даже хорошо бьёт по резонаторам цварга. — Ты нервничаешь, Дань. Поверь, это лишнее.

— Что?

— Я понимаю, что между моим и твоим воспитанием лежит целая пропасть. Я знаю, что люди более ветрены, легко начинают и заканчивают отношения, а также спокойно занимается сексом до брака, и это не считается у них чем-то вопиюще неприличным. Да что там! — Мужчина неожиданно криво усмехнулся. — На Танорге, если уж на то пошло, браки вообще редкость.