Охота на Герострата
Шрифт:
Сифоров шумно задышал ртом, пытаясь успокоиться. Это у него получилось, и через минуту он уже спрашивал Марину ровным нормальным голосом:
— Может быть, попробуем новый уровень? Четвертый или пятый — какие там есть? Что посоветуете?
— Предупреждаю еще раз я, — терпеливо объясняла Марина, — на более высоких уровнях уже можно встретить более развитые программные системы. Как правило, с защитой. Любой неосторожный шаг, и мы потеряем свидетеля.
— Но обращение к этим уровням в случае удачи более продуктивно?
— Без сомнения.
— Велики
— Один против десяти.
— Рискнем, — помолчав, решился Сифоров. — Начинайте, Марина. Под мою ответственность.
Интересно, подумал я, а в мае он рискнул бы совершить поступок под свою ответственность? Хотя уровень ответственности зависит, конечно же, и от количества полномочий: в одной ситуации легко принять на себя ответственность, в другой — сложнее. Уж что-что, а это мне в голову вдолбили на уровне инстинкта — чувствовать пределы полномочий: слишком громко отзывался каждый наш шаг на «горячих» территориях, а быть тем самым стрелочником в разного рода сомнительных делах не очень-то хотелось. Но Сифоров сегодня пошел на риск: значит, имел надежные тылы.
Так я размышлял, наблюдая подготовку Марины к инициации очередного «уровня» подсознания нашего пленного. Внешне на парнишке никак это не отражалось, лишь только в последний момент, перед тем, как Марина объявила состояние готовности, он вдруг качнулся вперед и крепко вцепился побелевшими пальцами в мягкие подлокотники кресла.
— Уровень четыре, — объявила Марина. — Образная память. Левое полушарие. Здесь вы можете задавать конкретные вопросы, но старайтесь формулировать их из существительных. Глаголы, действие на уровне образной памяти почти не воспринимаются.
Сифоров понимающе хмыкнул и повел допрос дальше:
— Твое имя?
— Евгений.
— Твоя фамилия?
— Заварзин.
Сифоров показал Марине большой палец.
— Твой возраст?
— Двадцать один год.
— Твоя специальность?
— Страховой агент.
— Твой любимый цвет?
— Красный.
— Твое любимое оружие?
Нет ответа.
Сифоров поворачивается к Марине:
— Что такое? Я что-то неправильно делаю?
На лице Марины — блик неуверенности:
— Четвертый уровень. Могут быть расположены здесь блоки искусственной памяти. Все-таки попробуйте вы по-другому сформулировать вопрос.
— Твой любимый вид спорта?
— Спорта нет.
— Ты служил в армии?
Молчание.
— Служба в армии? Твое звание?
— Служба в армии нет. Звание нет.
— Ты занимался начальной военной подготовкой? Начальная военная подготовка да?
— Начальная военная подготовка да.
— Умение стрелять?
— Умение стрелять да.
— Умение стрелять хорошо?
— Умение стрелять хорошо да.
— Оружие для умения хорошо стрелять?
Это был последний вопрос, который успел задать Сифоров Евгению Заварзину, страховому агенту, отличному стрелку и активисту Своры категории Би.
С тем же самым бесстрастным выражением лица Заварзин упруго выпрямился в кресле. Наушники слетели у него с головы, а в следующее мгновение
Бойцы, расслабившиеся в ходе допроса, среагировали замедленно, на два порядка медленнее, чем Сифоров, который успел ловко ухватить Евгения за руку и скользнуть натренированно в сторону, выворачивая руку на себя.
— Не так! — закричал я. — Не на прием!
Но, конечно же, опоздал. Кость хрустнула, но Заварзин не остановился, не застонал от боли, а инерции его прыжка еще хватило на то, чтобы с силой врезаться головой в стекло полок с энциклопедиями и пойманным в свободную руку осколком располосовать себе горло.
Все произошло настолько быстро, что Сифоров не успел выпустить вывернутую из сустава и поломанную руку, а так и полетел на пол вместе с умирающим Заварзиным.
За несколько секунд все было кончено.
Все множество нитей, различных ходов к Герострату, которое имели в начале дня мои новые партнеры из ФСК к концу дня оказалось оборвано.
Жить с каждой минутой становится веселей, думал я, отрешенно созерцая немую сцену: Марина за своим чемоданчиком; замершие с перекошенными мордами неповоротливые бойцы; и Сифоров с проступающей почти детской обидой на лице, в обнимку с парнишкой на полу, заливаемый чужой кровью, все еще стискивающий его сломанную руку в захвате. И чем дальше, тем интереснее.
А Марина вдруг истерически разрыдалась. И вот этого я от нее никак не ожидал…
Глава семнадцатая
С утра Сифоров выглядел свеженьким, чисто умытым и гладко побритым. Держался он с подчеркнутым радушием и вообще, производил впечатление человека, который отыскал в себе за ночь неисчерпанный резерв самообладания. Единственное, что выдавало его душевный дисбаланс, было то, что он продолжал много курить. Ну еще, может, чуть подрагивали у него пальцы, когда он прикуривал очередную сигарету. Но подрагивали они самую малость, почти незаметно.
— Доброе утро, — застав на кухне, приветствовал его я.
— Здравствуйте, Борис Анатольевич. Как спалось на новом месте?
— Удовлетворительно, — (на самом деле мне вообще не спалось).
Я поставил на плиту чайник и полез в холодильник посмотреть, что там еще осталось. Беглый осмотр меня удовлетворил и я взялся за приготовление бутербродов.
— Какие новости у вас? Что происходит интересного в большом мире?
— Ничего существенного.
Я внимательно посмотрел на Сифорова. Тот отвел взгляд.
— Будем ждать дальнейших распоряжений, — добавил только он к уже сказанному.
— Вас собираются отстранить от операции? — спросил я прямо.
— Об этом не может идти речи, — без тени сомнения заявил Сифоров.
Впрочем да, вспомнил я, лошадей на переправе менять не принято. У порядочных ковбоев.
— Просто сейчас некоторое затишье, — Сифоров, видно, решил ответить на мой невысказанный, но сам собой разумеющийся вопрос, — отрабатываются резервные направления. А я, судите сами, не люблю личного бездействия.