Охота на инспектора
Шрифт:
— Ладно, пошли.
Они снова прошуршали листвой, и вскоре где —то неподалеку зашумела отъезжающая машина.
Шурик беззаботно бросал в воду камешки — он ничего не понял. Лешка тоже пока ничего не понял. Кроме того, что это «ж —ж —ж», — как говорит Винни Пух, — неспроста. И что дурак Дворняжка — это граф Корзинкин —старший, уважаемый депутат и владелец усадьбы «Приволье».
Но Шурику Алешка ничего не сказал. И ему еще больше захотелось побродить по берегам реки Тайнинки и уговорить ее раскрыть все тайны. Особенно про золотинки в миске. Может,
— Оба —два пойдете — спросил Дедуля, когда Алешка пришел с лотком, повторить золотоискательский урок.
— Оба —три, Князька с собой возьмем.
— Оно и ладно, только за Шуркой приглядывай. Неумеха он, в ложке супа утонуть может.
— Он суп не ест.
— Капризный… Балованный. Без маменьки пропадет. Всю жизню на шнурки наступать будет. Приглядывай за ним. И сапоги мои возьми. Только не потеряй.
Шурик и Князек уже ждали Алешку на берегу. Князек с радостным лаем бросился навстречу, а Шурик важно произнес:
— Мы вышли на тропу золотоискателей. Как древние пираты.
— Вы только в воду, древние пираты, не лезьте, — распорядился Алешка и добавил специально для Князька: — Особенно ты, болезный.
Полдня Алешка бродил по реке с лотком. Старательно «мыл золото», все время поглядывая на другой берег. Шурик послушно и терпеливо просидел все это время на трухлявой коряге. Князек, не сдерживаясь, несколько раз бросался в воду. «Кыш на берег!» — кричал ему Алешка. Князек послушно выскакивал из воды, бурно отряхивался и носился вдоль берега, обсыхая.
Улов Алешкин оказался небогат, но он все —таки был. Три ржавые металлические пробки от старых пивных бутылок, две монетки советской поры, ключик без замочка и небольшая, вроде игрушечной, подковка.
Улов выбрасывать Алешка не стал, распихал его по карманам и отправился вернуть Дедуле лоток. И заодно похвастаться добычей. Шурика с Князьком Алешка категорически отправил домой. Потому что Шурик, даже сидя на берегу, ухитрился промочить и ноги, и штаны. Алешка его напутствовал:
— Маме не говори, а то на нее опять мигрень нападет. Поменяй носки и штаны. Все понял Шагайте оба —два.
— Ну че — спросил Дедуля Алешку с интересом. — Намыл на гармошку — Заглянул в лоток. — Не густо, однако.
Алешка вывернул карманы. Пробки дед выбросил сразу, ключик вернул Алешке, монетки «определил» на подоконник, а подковке шибко обрадовался.
— Подоришь ее мне На счастье. Ладная подковка, не простая.
— Только маленькая, — посетовал Алешка. — Как игрушечная.
— Да ты че, Лексей! Она ж волшебная! С козлиного копыта.
— Да вы че — в свою очередь изумился Алешка. — У вас тут козлов куют, что ли
— Да это не мы, это домовые бесхозные.
— Домовые — обрадовался Алешка — большой специалист по
— Ну! Ты нешто не знал А еще городской. В барском доме их полно, как мышей в амбаре. Маленькие такие, лохматенькие. Со всей округи собрались. Смекаешь
— Врубился! — У Алешки даже пятки от восторга зачесались — хоть сейчас беги в подвал, с лохматенькими домовыми пообщаться. — Я так и знал! В этом подвале все время кто —то шебуршит.
— А то! Дом —то к тому подходящий. — Дедуля уселся поудобнее, достал свою трубку и густо задымил. — Энтот дом, его ведь новые хозяева на развалинах выстроили. Старый в войну дотла разорили, остались от него одни подвалы. Огромадные. Старый барин в них свои запасы держал — вина всякие, в бочках, в бутылках, со всего свету их собирал. Конечное дело, мужички подвалы почистили. Но, сдается мне, не до конца. Однако не в том дело. А дело в том, что на старом пожарище да на развалинах нельзя новый дом становить. Особенно ежели в нем подпол сохранился. В таком дому, в подвале, со всей округи неприютные домовые собираются.
— Это что за фишка Неприютные ..
— Сам ты, Лексей, фишка! Неприютные — это которые без своего жилья остались. Оне оттого злые и вредные. И живут себе ровно колхозом. Мышей разводят, шебуршат по ночам. А в лунную ночь на козлах катаются.
— Здорово! — сказал Алешка без тени недоверия в голосе. — Вот бы посмотреть —то! Вы их видели На козлах
— Ты что, Лексей! Их никто не видел. А кто увидит — три дня по —хорошему не проживет. Заикаться начнет или хромать на обе —две ноги. Смекаешь
— Смекаю, — согласился Алешка, подумав: никто их не видел, а все о них знают.
— У нас ведь местность особая, колдовская. Недаром наша речка такая хитрая, и не зря она Тайнинкой зовется. — И Дедуля опять завел свою любимую сказку…
Но Алешка слушал ее уже без внимания — не терпелось забраться в подвал и посмотреть, как неприютные домовые на козлах катаются. В лунную ночь. Ради такого дела можно потом и позаикаться немного. И оба —два похромать…
— …Ить она по весне как ото льда вскрывается — продолжал дед плести свою сказку. — Вскрывается только в ночь. В безлунную. И без шума. С вечера льдом стоит покрытая, а поутру — глядь — весь лед уже сошел, солнышко по вольной воде лучами играет…
Дед говорил все медленнее и тише. Делал между фразами все более долгие остановки. А потом вдруг всхрапнул и уронил голову на грудь.
Алешка вернулся на реку. Она текла по —старому, тихо и неспешно. Вот только рыболова в красном комбинезоне на ее берегу уже не было. И товара никакого в ее русле не наблюдалось.
Алешка присел на прибрежный камень и задумался. Река скрывает какую —то тайну. Какой —то «командир» в шляпе хочет зачем —то пустить ее по другому руслу. А потом что —то черпать. Одна загадка за другую прячется. Одна тайна другую скрывает. Да еще в подвале неприютные домовые на козлах катаются. Где уж тут разобраться…