Охота на избранных
Шрифт:
– Вот как вы решили! Без меня? А если я не соглашусь? – пошла она в наступление.
– А если не согласишься, тогда считай, что это была шутка. Глупая.
Она почувствовала, что ее наступательный пыл мгновенно угас, и честно сказала то, что пришло на ум:
– Я уж подумала, Вы серьезно. А оказывается, это шутка?
– Нет, пока ничего не оказывается. Я даю тебе возможность решить, именно тебе! самой! решить, шутка это или нет.
И она решила – думала целый день и полночи. Хотя и без раздумий знала, что такое бывает раз в жизни – встретить мужчину, о котором мечтала с четырнадцати лет. И такую встречу превратить в шутку? Она же не безумная.
Впрочем,
А та неделя, которая оставалась до Нового года после того, как она сказала: «Да. Это не шутка», – была неповторимой. Такая подготовка к празднику и впрямь напоминала новогоднее чудо – ведь впереди было действительно «новое счастье». Если и может быть что-то реальное и конкретное в тривиальном поздравлении «с Новым годом, с новым счастьем», то это именно то, чего ждала она.
Когда в десять вечера она зашла в его квартиру, и он снял с нее пальто (сам расстегнул пуговицы!), она поняла, что с этой минуты – вся в его власти, он сделает с ней все, что захочет. Но даже намека на испуг не было. Наоборот, она почувствовала, что это и есть то счастье, к которому она была готова.
Потом пили шампанское – естественно, не под бой курантов, потому что до них было еще далеко – целое море счастья, которое ей предстояло переплыть. И… не на берег выйти, а влиться в океан – безбрежный океан счастливого безрассудства. Так ей казалось, когда они выключили свет, и на маленькой настольной елочке замигали разноцветные огоньки.
А потом она увидела его раздетым. Конечно, сначала до пояса. Но и этого было достаточно, чтобы окончательно потерять голову. Единственная мысль была – прижаться к его телу, прилипнуть, погрузиться в него всей своей юной плотью. Такого мужского тела она вблизи никогда не видела. Раньше считала, что спортивная фигура – это хорошо для мужчины, и не более. Ее никогда особо не привлекали тяжелоатлеты, всякие культуристы, бодибилдеры и прочие «качки». Но теперь у нее отобрало речь. Сергей Грохов отличался прежде всего умом, нестандартным, своеобразным, могучим и т.д. Ну, и лицом, конечно. Но она никогда не думала, что он еще и обладатель такого тела. Плечи, грудь, бицепсы, кубики пресса – являли собой произведение искусства, словно сам Создатель, имея где-то в запредельных высях музей своих лучших творений, взял из него один из редких экземпляров и отправил на землю. И именно сейчас, за пару часов до Нового года, и именно сюда, в эту небольшую, уютную двухкомнатную квартиру, где волею того же Создателя оказалась она, обыкновенная студентка.
Он не был классическим «качком» – ни одна мышца не выпирала, не казалась больше, чем требовалось для гармонии. Но ей мнилось: прикоснись – и каждый квадратик его тела взыграет, отзовется. Она не удержалась и первой прикоснулась к нему – положила ладонь на его грудь…
– Сколько тебе лет?.. – только и смогла спросить.
Но ответа не требовалось, его тело было сногсшибательно молодым – и все (она пока не знала, что этому телу уже под сорок). Она и впрямь еле стояла на ногах, которые ослабли, как и руки, спина – но это была приятная слабость, словно она только что по шею погрузилась в теплую ванну.
Дальше произошло то, чего она не могла вспомнить конкретно, потому что это было полное выключение из реальности, мгновенный перелет в сказку. Сначала, как только он обнял ее за обнаженную спину, она, как и хотела, вся погрузилась в него. Но через несколько мгновений поняла (это было последнее, что она поняла) – не он ее, а она его обнимает, впитывает
В реальность вернул их будильник мобильного телефона, который Сергей предусмотрительно установил на без десяти двенадцать, и они вспомнили, что надо бы все-таки встретить по-человечески Новый год. Быстро встали с кровати. Он вскочил в спортивные брюки, хотел надеть рубашку «для торжественного момента», но она сказала:
– Не надо. Ты и так выглядишь торжественно.
– Да, Оленька, ты права, – понял он ее. Обнял, поцеловал в шею ниже уха, и добавил: – Я думаю, самый торжественный момент был у нас только что. Ты согласна?
– Да, конечно… – прошептала она. – Разве я могу быть с тобой не согласна?
Она называла его на «ты» теперь уже по праву. Никакая выпивка «на брудершафт», что они сделали час назад, не могла ей позволить чувствовать себя равной с ним. Такое право давала только постель, точнее – тот полет, который она пережила. Там, на неземных широтах, если только туда попадаешь, – все равны.
Потом, около четырех утра, когда они вспомнили, что постель бывает нужна еще и для сна, – она таки спросила:
– А как ты поддерживаешь форму? – и погладила его по теперь уже любимому животу.
– Никак. Ты же видишь, времени нет за этой бешеной работой.
– Ну, а раньше в тренажерный зал ходил?
– Нет, Оленька.
– Ну, хоть зарядку делаешь?
– Чуть-чуть…
За пять лет Оля не то что не узнала, но даже не догадывалась, чем он занимается. Конечно, будучи умной женщиной, к тому же, любящей, она чувствовала, что что-то здесь не то. Сергей Грохов просто-напросто не использует свой потенциал (кому как не ей это видеть). Он мог бы быть кем угодно – депутатом, министром, президентом, если не страны, то крупной компании, – но он был скромным помощником депутата и к более высокому положению не стремился. Почему? Вот и в Москву поехал на такую же работу – поменял шило на мыло…
Она несколько раз пыталась заговорить с ним об этом – каким он видит свое будущее, что собирается делать, к чему стремится – но Сергей отвечал очень туманными, загадочными фразами, например:
– У каждого, Оленька, свой путь, своя миссия на земле. Она часто невидима, непонятна людям, ведь не они ее определяют…
Не знала она и его прошлого. На этот вопрос он тоже отвечал замысловато-философски. Одну фразу по поводу его биографии она запомнила на всю жизнь:
– Самым лучшим, что есть во мне, я обязан самому худшему, что было со мной.
В конце концов, она рассудила: Сергей, несомненно, еще чем-то занимается, непонятным ей, действительно, невидимым. Что это может быть за занятие? И она сделала для себя вывод: он – тайный агент. Чей агент – СБУ, ФСБ, ЦРУ или совсем засекреченной спецслужбы – это уже не ее дело. Он агент – и все. Единственное, что она могла к этому добавить, это – «важный» агент. Ибо с его талантами он мог выполнять только большую «миссию». Вот и отъезд в Москву подтверждает такую версию.
Как только она этот вывод сделала, все вопросы к нему насчет дальнейшей перспективы прекратились. Да и зачем ей это?