Охота на 'Кидал'
Шрифт:
Я достал и положил на стол портсигар, наполненный "Беломором".
При виде его, Мартюшев помрачнел лицом, потом аккуратно взял свою вещь, повертел в руках, осмотрел, открыв крышку, достал папироску и молча положил портсигар обратно.
– Узнал свое добро? Откуда он у тебя?
– Кореш подарил.
– Кто такой?
– Он вам все равно сейчас ничего не скажет. Убили его недавно. Расстреляли в машине из автоматов.
– Это на трассе, недалеко от Горнозаводска?
– Ага.
– Так значит, говоришь, он их всего два сделал?- встрял
– На понт берешь, начальник. Я не фраер,- нахмурился Матвей.
– Что мне перекреститься, зуб дать, что не вру, или просто честного слова хватит? Да вот и Игорь Владимирович подтвердит, мы с ним вместе видели.
В голове Мартюшева происходил сложный мыслительный процесс. В наших тоже. К одному и тому же заключению мы пришли почти одновременно. Человек, у которого находился второй портсигар, был причастен к расстрелу магаданцев.
– Кто?- спросил Матвей.
– Поторгуемся?- предложил Вязов
– Давай,- кивнул Мартюшев.
– Значит так. Этим человеком мы сами займемся. Если докажем, что он или кто другой твоего корифана застрелил, то ты нам официально полный расклад про свой кидняк дашь: кто организовал, чья идея, кто тебе документы изготовил. Твое слово?
– Хитрый ты, начальник. Я ж вижу, что тебя это дело и без моего слова заело. Но ты и меня пойми. Конечно, я с Толяном не один год на одних нарах чалился и убивцам его сам готов глотку перегрызть. Да только своя рубаха ближе к телу. Если я все, как ты просишь, расскажу, пику мне под ребра в два счета всадят, а тебе новую звездочку дадут. Неравный у нас обмен получается.
Вязов презрительно усмехнулся и сказал:
– Скажи прямо, что ссышь. Пойдем, Игорь Владимирович. Хватит воду в ступе толочь. Уркоганская мораль и верность хороши пока дело не касается собственной задницы. За идею и принцип только менты стараются. А ты живи дальше, больше мы тебя беспокоить не будем.
Мы вышли в коридор и передали Матвея контролерам. Низко опустив голову он поплелся в камеру.
После беседы с Мартюшевым, Вязов отправился в РУОП, а я поехал к себе в РОВД. Едва открыл дверь кабинета, как зазвонил телефон.
– Алло, Игорек, привет,- сказали в трубке голосом Эдьки Каминского.
– Физкульт-привет, работникам физической культуры и спорта!отозвался я.
– Что не заглядываешь в гости? Заехал бы как-нибудь в выходные с супругой. Искупались в бассейне, в тренажерном зале фигурку подтянули.
Раньше мне от Каминского подобных предложений не поступало, но из чувства такта не стал указывать ему на это.
– А вообще, я звоню по делу,- добавил он.
– Я догадался.
– Вот как? И знаешь по какому?- спросил Эдька.
– Нет. Но знаю, что деловые люди всегда звонят по делу. Что случилось?
Каминский замялся и после небольшой паузы сказал:
– Понимаешь, разговор не телефонный.
– Подъезжай, я на месте,- предложил я.
– Игорь, не хочу у вас появляться. Сразу возникает масса вопросов: тому надо племянницу записать
– Ладно, буду другом. Вечером заскочу. Часиков в семь, годится?
– Отлично. Буду ждать. Пока.
К концу рабочего дня накопилась усталость и тащиться на встречу совсем не хотелось. Я мысленно поискал причину, по которой не смог бы поехать к Каминскому, но ни одной действительно уважительной не нашел. Пришлось ехать.
Кабинет Эдьки, как истинно спортивного деятеля, был украшен многочисленными кубками в память о трудных победах коллектива спортклуба. Но если раньше кубки и вымпелы выставлялись на передний план, то теперь блекло мерцали на полках в углу, а в центре красовались компьютер "Пентиум", телефакс и здоровый телеящик фирмы "Панасоник", а также прочие другие достижения японской электронной техники. Но главным украшением кабинета и гордостью его хозяина был бар. Каминский не примнул мне его продемонстрировать. Он нажал на кнопку, дверца бара под музыкальные переливы медленно уплыла в сторону, открывая взору зеркальные внутренности, уставленные бутылками.
– Виски, мартини, джин?- предложил он.
– Мальвазия есть?- спросил я.
– А что хорошая штука?- заинтересовался Эдька.
– Герцог Кларенс считал, что лучше не бывает.
Эдька был не в курсе исторического факта, как английский король Эдуард IV, убирая претендентов на престол, предложил своему брату герцогу Кларенсу самому выбрать себе смерть, и тот предпочел, чтобы его утопили в бочке с мальвазией, поэтому он не понял шутки и спросил:
– Ты знаешь, мальвазии нет, может коньяка?
– Давай коньяка,- согласился я.
Мы размялись коньячком, закусили конфетками, обсудили перспективы российского чемпионата по футболу и невыразительную игру наших футболистов, выступающих за зарубежные клубы. Сошлись во мнении, что лучше перекупать наших игроков из третьеразрядных западных клубов, чем скупать оптом и в розницу иностранцев из бывших республик Союза. Каминский налил еще по одной и перешел к делу.
– Игорь, говорят, у тебя есть видеозапись одного чувака из Тюмени, в которой он ссылается на ряд известных у нас в городе людей, якобы они помогали в его махинациях.
– Есть,- кивнул я.- Но ты откуда про нее знаешь? Мы эту пленку по телевизору не показывали.
– Но я же все-таки бывший опер!- ухмыльнулся Эдька.
Это было громко сказано. Правда, источник информации был ясен. Фрагменты записи видели только два человека: банкир Кример и Жанна. В тех фрагментах, что мы переписали для Дмитрия Эдуардовича, никаких имен не называлось, значит оставалась только Жанна. Без сомнений, после того, как мы нагнали на нее жути, она исправно доложила по своей инстанции наверх, что у ментов есть видеозапись, в которой Кошкин дает полный расклад о своей афере с именами и фамилиями задействованных местных жульманов и бизнесменов. И конечно, причастные к этому делу фигуры засуетились и решили, что надо принимать меры. Ничего умнее, как купить меня, они не придумали.