Охота на клона

Вилсон Фрэнсис Пол

Мне захотелось чем-нибудь в него швырнуть. Я рассчитывал, разыскав Кармо, многое от него узнать, но мои надежды истаяли как дым. Его нанял какой-то тип, скрывшийся за голографическим изображением самого популярного комика во всем мегаполисе. Люди чаще всего заказывали именно голокостюмы Джоуи Хосе. Во всех прокатных фирмах, дающих в аренду голокостюмы, имелось штук двадцать изображений Джоуи Хосе — про запас. Никакой надежды на то, что я найду человека, нанявшего Кармо!

— А голос? Припомните,

может, у него был какой-нибудь акцент?

Кармо снова поморщился:

— Он использовал голософон Джоуи.

Голокостюм и голософон. Кем бы ни был тип, нанявший Кармо, он позаботился о том, чтобы замести следы.

— Значит, тот неизвестный в голокостюме просто подошел к вам, передал золотую монету и велел: «Найди кого-нибудь, кто будет искать твою вымышленную незаконную дочь». И вы случайно напали на меня…

— О нет. Мой наниматель дал вполне четкие инструкции. Я должен был нанять Зигмундо Дрейера, и никого другого.

— Но я уже несколько лет как отошел от дел! Я открыл свою контору всего за два дня до того, как объявились вы.

Он снова передернул плечами:

— Что тут скажешь? Может, мой наниматель специально выжидал, пока вы снова откроете контору. Мне известно лишь следующее: он дал мне две золотые монеты и велел за одну нанять вас, а другую взять себе. Если мне удастся нанять вас, я получал еще два золотых. Наверное, не нужно говорить, что за такой гонорар я постарался сыграть свою роль как можно лучше.

Когда я встал, он съежился.

— Вы отличный актер, друг мой. Великолепно сыграли порученную вам роль.

Меня так и подмывало вкатить актеришке дозу сыворотки правды, но я подозревал, что не узнаю ничего нового. За ним кроется очень ловкий тип. Он не оставил следов и соблазнил актера заманчивым гонораром, позаботившись о том, чтобы Кармо не прикарманил денежки и сыграл как можно лучше.

— Надеюсь, я никому не причинил вреда, — сказал Кармо.

Я похлопал его по плечу, и он едва не упал.

— Нет. Никакого вреда. Мне просто захотелось выяснить, что за всем этим кроется. К сожалению, вы мне нисколько не помогли.

Я ушел, оставив успокоенного и насквозь вспотевшего актера в его квартирке.

III

— Давай ешь суши.

Эм-Эм скорчил гримасу:

— Недожарено!

— Так надо. Суши должны быть сырыми.

— Сырая рыба?

На лице его появилась гримаса такого отвращения, что меня проняло. Я с трудом удержался от смеха. Эм-Эм отвлек меня от отчаяния, в которое я погрузился после беседы с Кармо.

— Это не настоящая рыба. Только с виду похожа на рыбу. Вегетарианская рыба. Фальшивый тунец с рисом в уксусе. Смотри! — Я сунул палец в салатницу со смесью сои и васаби и облизал его. — М-м-м! Как вкусно!

Эм-Эм

вскочил со стула и схватил себя за горло, очень натурально изобразив, что его сейчас вырвет.

Остальные посетители забегаловки с интересом посмотрели на нас.

— Прекрати! Иначе нас сейчас вышвырнут отсюда.

Он нехотя сел на место.

— Хочу соевый бифштекс!

— Прости, не понял!

— Пожалуйста, купи мне соевый бифштекс, — тщательно выговаривая слова, произнес он.

— Может, расширим твой ассортимент? Знаешь, на свете есть масса других вкусностей, кроме соевых бифштексов, сырных шариков и крученой пастилы.

— Не хочу эту дрянь.

— Откуда ты знаешь, что суши — дрянь? Ты ведь даже не попробовал. Какой из меня родитель, если я даже…

— Ты не родитель!

Слова Эм-Эма ранили меня куда сильнее, чем я ожидал. Понятия не имею, почему я вдруг вообразил себя его родителем. У меня ни разу не возникло желания быть его папашей. Правда! И все равно мне стало больно. Видимо, эти мысли отразились у меня на лице, потому что он добавил:

— Венди — мама для всех пропащих мальчишек.

Я хотел возразить: всякому человеку позволено иметь двоих родителей. Но вовремя сообразил, что невольно поставил бы мальца в неловкое положение. Поэтому я промолчал.

— Ладно. Забудь.

Черная тоска снова накатила на меня.

— Ты друг, Зиг. Не родитель.

— Что ж, друг так друг. А друзья не заставляют друзей есть суши. Верно?

— Верно.

Я заказал ему соевый бифштекс и все его обычное меню. Всякий раз, как я брал его с собой в ресторан, он заказывал то же самое. Такое же безобразие. Должно быть, беспризорникам никогда не надоедает.

— Кстати, а кто такая Венди? — спросил я, пока мы ждали заказ.

— Общая мама.

— Эм-Эм… — устало протянул я.

— Да, Зиг, знаю. Не биомама, но она настоящая мама. Читает нам, учит нас, покупает одежду и еду. А малышей укладывает спать.

Глаза его сверкали. В них светилось обожание. Мне стало не по себе. Какое мне дело до какой-то психопатки, которой взбрело в голову изображать перед беспризорниками мамочку?

— Какая она?

— Красивая.

— Конечно. Все мамы красивые. А ты опиши ее поподробнее. Какие у нее волосы, например. Светлые?

Он покачал головой:

— Темные. Прямые.

— Она толстая или худая?

— Худая. Как мы. Конечно.

— Почему «конечно»? Когда она уходит от вас по ночам, она, наверное, возвращается к себе домой и наедается там от души.

— Венди живет с беспризорниками.

Я задумался. Ни один человек, находящийся в здравом уме, не захочет поселиться в подземке с оравой ребятишек, которые питаются крысами и тем, что выпросили на улицах!