Охота на Князя Тьмы
Шрифт:
Освещавший фонарем дорогу дед кряхтел, хромал на обе ноги — то левую, то правую — и придерживал второй рукой спину. Чем сильно тревожил мои и без того расшатанные нервы. Привидение рябило, летая от дерева к дереву. То ли не сильно ориентируясь в пространстве, то ли толком не ведая, где она, собственно, лежит. А я, заглядывая под каждую корягу, замерзла так, что ноги одеревенели, зубы отбивали чечетку, пальцы рук покраснели, того и гляди отвалятся.
— Барышня, вы как хочите, а я возвертаюсь, покуда силы еще имеются. И вам бы к печке. Чайку горячего испить. Покраснели вся. Дрожите. Может
— Погодите кликать, — отмахнулась я, вглядываясь в темноту. — Сейчас найдем… и кликните.
— Да чего ж мы ищем-то?
А пес его знает…
Твердо решив послать все куда подальше, вернуться сюда утром и продолжить поиски, я вдруг застыла. Среди деревьев мелькнул знакомый пейзаж. Дорога разделилась на две. Пошире и поуже. А посередине рытвина. Чуть отойди к раскинувшей свои тяжелые от снега ветки ели, и вот оно — бревно.
Бросившись к нему, я опустилась на колени и начала раскапывать снег и хвою. С ветки с карканьем сорвалась ворона. А может ее спугнул гудящий над моей головой призрак. Свет фонаря дрожал, как и рука Петра Кузьмича. Не давал сфокусироваться.
— Помогите!
Он опустился рядом, положил фонарь на снег и застыл.
— Потеряла чего? Ну дык утром бы… — договорить он не успел, уставился на показавшуюся на поверхности темную ткань.
Я ухватилась, потянула и едва не шлепнулась на пятую точку, разглядев покоящееся под ней тело.
Холод сохранил его почти не тронутым. Глядишь со стороны, будто девушка шла через парк и решила вздремнуть. Да так крепко, что ни каркающим воронам, ни свистящему ветру ее не добудиться.
Припорошенная снегом Спящая красавица. Заледеневшие ресницы на пол-лица. Вздернутый носик. Пухлые губы. Длинные темные волосы служили ей подушкой. А накинутый на плечи, короткий полушубок — пуховым одеялом.
— Што ж это делается? — прохрипел Петр Кузьмич, и схватился за голову. — Этакая молодица. Околела, как пить дать…
Я, со своей стороны, со скорыми выводами не спешила. Во-первых, работа у меня такая, все под сомнение ставить, пока в руках заключение от патологоанатома не окажется. А, во-вторых, Глаша назвала призраков невинно убиенными душами. И ключевое слово здесь — именно «убиенные».
Кстати, о призраках….
За спиной раздался гул. Женщина, чье тело лежало у моих ног, спикировала прямо с неба и зависла от земли в считанных сантиметрах. Протянула дрожащую руку, собираясь коснуться застывшего лица. И тут меня оторопь взяла.
Позабыв, где я и с кем имею дело, открыла рот, чтобы грозно заявить — на месте преступления ничего трогать руками нельзя, но положение спас вскочивший с колен дед.
В его направленном на меня напряженном взгляде читалось замешательство. Подозрение граничило с недоверием. Вело безмолвный бой. Длилось это доли секунды, но мне хватило, чтобы понять — кто-то явно опомнился от потрясения, и теперь задается вопросом, а не связанна ли я с трупом? И если да, стоит ли меня опасаться?
Пытаясь развеять его сомнения, я тяжело вздохнула и кивнула на дорожку, с которой мы сошли. Ведущую к выходу из парка.
— Петр Кузьмич, ну чего вы медлите? Вызывайте полицию.
— Вот этое верно, — тут же закивал он. — Пристав наш смекалистый,
Последние слова он произнес уже развернувшись ко мне спиной. А когда отошел на приличное расстояние, я повернулась к призраку.
— Тело мы нашли. Миссия выполнена. Ты чего не исчезаешь?
Она не ответила сразу. Задумалась. Отвела взгляд в сторону. Затем грустно опустила его к земле и пожала плечами. Не знает.
— Значит, не выполнена, — пробормотала я, мысленно чертыхаясь. Надежда на то, что все закончится быстро и без проблем таяла на глазах.
— Тебя убили?
Еще одно пожатие плеч. Снова не знает. Или не помнит?
— Как тебя зовут? Где живешь? Хоть на что-то ты можешь ответить? — женское тело пошло рябью, то уплотняясь, то становясь еле видимым. Незнакомка явно волновалась. Глаза испугано метались от меня к мертвому телу и обратно. Наконец, отрицательно качнула головой.
— Час от часу не легче. Ладно, приедет полиция, будем выяснять, — а еще легенду не мешало бы придумать. Да такую, чтобы ни один «смекалистый пристав» не подкопался…
'Тили-тили-бом
Закрой глаза скорее,
Кто-то ходит за окном,
И стучится в двери'.
Пытаясь согреться, я потирала ладони и прыгала с одной ноги на другую, напевая первую пришедшую в голову песенку, оказавшуюся колыбельной из старого фильма ужасов.
Прозрачная женщина, меланхолично покачивая головой, зависла над мохнатой веткой ели. Наверное, если бы привидения умели тяжело вздыхать, она именно этим и занималась. А так: либо смотрела вдаль, откуда должен был появиться сторож с подмогой, либо переводила взгляд на свое умиротворенно покоящееся под бревном тело.
Трогать его до появления полиции я не решилась. Не хватало еще, чтобы местный пристав, или как там его, на меня всех собак спустил. Отпечатки свои оставлять…
Кстати, а применяют ли уже дактилоскопию? Надеюсь, что да.
Глеб Севастьянович, на теории криминалистики, часто злоупотреблял историческими отсылками. Но ни одной даты, что он называл, я сейчас хоть убей, не вспомню.
Вздохнула. Поежилась.
Наконец вдалеке послышался свист. Хлопья снега взлетели в воздух. К нам приближался запряженный тройкой крытый экипаж.
Кажется пора превращаться в большеглазую взволнованную невинность.
Что я и сделала, изобразив на лице испуг и молитвенно сложив руки на груди.
Лихо притормозив в нескольких метрах от развилки, извозчик так и остался сидеть на козлах. Первым на снег спрыгнул парень в сером тулупе и такой же серой шапке, из-под которой выглядывали рыжие вихры. В его ладони был зажат освещавший дорогу фонарь.
Следом за ним показался мужчина в коричневом пальто. Долговязый. Лет сорока. Лицо худое. Шея замотана шарфом. Усики хитро закручены на концах. Одной рукой он придерживал пенсне, которое так и норовило упасть в снег, а второй прижимал к себе кожаный саквояж.