Охота на крыс
Шрифт:
Поза, находясь в которой Бушмин вынужден был теперь общаться с «дознавателем», живо напомнила ему о событиях почти семимесячной давности, когда его спецгруппа, закодированная в документах Генштаба и ОГФС как спецподразделение ГРУ «Терек», во время рейда в одном из дефиле Аргунского ущелья полонила в один день сразу трех довольно любопытных субъектов — сопровождавших их нохчей и арабов удалось практически бесшумно приговорить, действуя из засады.
Он тогда, как вот этот «русскоязычный», листал паспорт одного типа, наделенного славянской внешностью, — а тот сидел на корточках, да еще со спущенными штанами, держа руки на затылке, с бледным до синевы лицом,
— Команди'г не хочет б'гать тебя с собой, — напомнил о себе картавящий боевик. — У нас тоже бю'го-кгатия есть, понимаешь?! Но я сказал, что в г'асход мы тебя еще успеем пустить... Учти, ко'геш, что в'гемени у тебя в об'гез, потому что вот-вот должна п'гилететь за нами «ве'гтушка...»
То же самое Бушмин некогда сказал Славянину, о котором не знал ровным счетом ничего и даже не был в курсе такой «малости», что он награждался «закрытыми» указами вначале Дудаева, а после его гибели Масхадова высшими ичкерийскими наградами и что на его совести на момент их «знакомства» числились, нет, не единицы, и даже не десятки, а сотни человеческих жизней...
Эта сволочь, сидя на кучке собственного дерьма, под прицелом автомата двухметроворостого Ивана Гараса, чтобы спасти свою поганую жизнь, растворил пасть и выдал такое... Пришлось, вопреки собственному желанию, везти его и двух захваченных чуть позже чеченов на «вертушке» в Моздок, откуда все трое, к немалому удивлению Бушмина, передавшего их особистам, не без вмешательства неких влиятельных сил испарились уже на следующий день...
Так что он прекрасно понимает местного «команди'га», потому что закон подлости в таких вот случаях одинаково действует повсюду, будь то Россия, Израиль или Ливан. Он ведь сам после того декабрьского случая неоднократно пожалел, что не шлепнул всех троих на месте, присовокупив их к убитым ранее боевикам, потому что началась история с поимки этой троицы в Аргунском ущелье, ниточка потянулась к коррумпированным чинам МВД и некоторым военным, имеющим в том числе отношение к разного рода предательствам, включая сюда передачу, небескорыстно, естественно, оружия и прочего имущества «сепаратистам»; из Моздока, Гудермеса и Ханкалы нашлись завязки на Москву — вот так, продвигаясь «шаг за шагом», на ходу модифицируя собственную «легенду», обрастая связями и «крышами», он в конечном итоге и добрался до этой ливанской глухомани, где его могут элементарно прислонить к стенке...
— Как ты оказался в компании этих а'габов?! — спросил владеющий русским языком боевик. — Кто ты такой по жизни и что ты делаешь здесь, на нашей г'анице с Ливаном?!
«Кто они такие? Израильтяне? Вышли на Юсуфа через свою парижскую агентуру? А уже через него хотят выйти непосредственно на лидеров „Исламского трибунала“? Или местная ливанская контрразведка решила устроить костюмированный маскарад? А может, сами арабы решили устроить еще одну „проверку на дорогах“? Да черт их разберет...»
— Мы просто попутчики с ними, — не найдя более внятного объяснения, сказал Бушмин. — Я не знаю, кто они такие... Я попросил подвезти меня... Вот, пожалуй, и все.
— Ты ни х... не понимаешь, д'гуг мой, — насмешливо произнес боевик. — Давай еще г'азок... Итак, кто ты такой и почему д'гужишь с п'гоклятыми а'габами?!
— Я путешествую, —
— Ты все в'гешь! У тебя нет отметки о п'гибытии в Дамаск и нет отметки о въезде в Ливан!
— Это какая-то досадная ошибка...
— Встать! — резко скомандовал боевик. — Г'уки на затылок!
К ним тут же присоединились еще двое в масках. Подталкивая в спину и задавая таким образом нужное направление, его погнали куда-то в темноту, разрываемую временами вспышками мощных фонарей. Там, где несколько минут назад стояла кучка людей, никого уже не было: Ису и водителя еще раньше куда-то увели, а Юсуфа, когда они проходили мимо, на его глазах погнали пинками к микроавтобусу...
Они прошли каких-то шагов пятьдесят и остановились у какого-то строения, такого же полуразрушенного, как и все прочие дома в этой маленькой заброшенной деревушке. Возле дома, сложенного из серых известняковых плит, копошились человеческие силуэты. Когда трое или четверо из них присоединились к остальной компании, в которую пока входил и Бушмин, у стены остались стоять две согнутые фигурки, выглядевшие бесформенными из-за своих длинных арабских одеяний.
По всем прикидкам получается, что эти двое — Иса и водитель.
Хотя Андрей не слышал команды, темень одновременно прорезали вспышки коротких очередей, выпущенных сразу из полудюжины стволов. Оружие у израильского спецназа или тех, кто под него косит, было снабжено глушителями, так что свою акцию они провернули без излишнего шума.
Затем один из боевиков не поленился прогуляться к «бугоркам», которые отчетливо высветились в свете фонаря, и сделать «контрольку» уже с более близкого расстояния.
Странно... Зачем они его сюда привели? Почему не поставили в один ряд с этими двумя? И вообще... Могли бы шлепнуть на месте, а не разводить базары, как его «русскоязычный» д'гуг...
«Осторожно! — сказал себе Бушмин. — Ты не уверен, что эти двое, кого они только что „замочили“, и есть знакомые тебе двое арабов... Если ты имеешь дело с „ряжеными“ и тебя таким вот образом проверяет контрразведка из „Хезболлах“... Если верить досье, то Му-хаммед-эд-Дин как раз славится организацией таких провокаций... И еще куча „но“ и „если“... Мудак ты, Анд-рюша, раз допустил такое блядство по отношению к себе, единственному и горячо любимому...»
Знакомый уже боевик задал ему несколько вопросов касательно того, насколько хорошо он знает Юсуфа, затем поинтересовался, ведомы ли чужестранцу такие-то и сякие-то личности, среди которых были названы и Хасан, и мадам Фатима, и наряду с лидерами «Хезболлах» и ХАМАСа уже знакомый ему тип по имени Мухаммед-эд-Дин.
Андрей проигнорировал большую часть вопросов, симулируя слабоумие, на остальные ответил, что «не в курсе», а сам тем временем чутко прислушивался: не летит ли по его душу «ангел смерти», то есть «вертушка», на борту которой они вроде как собираются отбыть в родные Палестины?
Шума вертолетных лопастей что-то не слыхать. Или эта публика наколола его насчет «вертушки», или же в Израиле вдруг перевелись геликоптеры, снабженные спецаппаратурой для ночных полетов.
«Ко'геш», которого Бушмин успел полюбить как родного, видать, утомился агитировать бывшего соотечественника «за жизнь» или же разочаровался в его умственных способностях.
На голову плененному чужестранцу опять набросили непроницаемый полотняный мешок, а его самого, хотя он и малость упирался, заставили принять коленопреклоненную позу.