Охота на лис

Крускоп Сергей Вадимович

— Умна, хоть под диван прячься, — тихо проворчала я.

Нашка хотела ответить что-то в том же духе, но не успела. Коридор расширился, и мы оказались в небольшом зале, стены и потолок которого были, как лишайником, покрыты бесчисленными друзами неизвестного мне минерала. Казалось, мы стоим в гигантской жеоде [3] .

В глубинах похожих на гематит кристаллов — некоторые аж в мой рост — блуждали багровые искры. Какое-то время мы зачарованно следили за ними. Кажется, отсветы появлялись в определенном ритме, словно отбивая пульс непостижимого организма. Спокойный пульс спящего существа.

3

Жеода—

замкнутая полость в горной породе

— Слушай, как красиво, — прошептала Нашка. Я покивала. — Давай отковыряем пару штук на память, — предложила она. — В крайнем случае сможем их толкнуть. Вдруг они какие-нибудь суперценные.

Мысль показалась мне вполне здравой. Достойной финансиста. Бог с ними, с мифическими сокровищами, но разменная монета нам не помешает. Я схватилась за выступающую с краю друзу, чтобы не слишком нарушать композицию, и потянула. Кристаллы не шелохнулись. Пришлось воткнуть факел в расщелину и использовать две руки и ногу. С тем же результатом.

— Натаха, помогай!

— Ничего ты без меня не можешь, — картинно закатила она глаза и как шандарахнула своим шипастым хвостом.

Я еле успела отпрыгнуть. Облюбованная мною «щетка» разлетелась на отдельные некрупные кристаллы. Я сгребла несколько горстей и распихала по карманам. Что ж, не исключено, что финансовый гений ведет Нашку по следу, как фокстерьера: возможно, здесь действительно есть что-то интересное.

Минут через пять извилистый коридор, стены и потолок которого были также покрыты кристаллами, решил раздвоиться.

— Лисы налево, драконы — направо, — предложила Нашка.

— Без разницы. — И я направилась налево.

— Если что-то случится — кричи, — напутствовала меня в спину Нашка.

— Можешь не сомневаться, — проворчала я. Меня одолевали дурные предчувствия.

Коридор вился себе и вился практически без изменений. Казалось только, что огоньки в кристаллах мерцают чаще и ярче, словно южное звездное небо, на которое смотришь через красное стекло. Красиво, но уже скучновато. Сколько можно полировать ногами чужие полы! И тут, когда я совсем уж было подумала повернуть обратно, коридор вновь резко свернул. На сей раз в небольшой круглый зал, в центре которого на высоком пьедестале из цельной глыбы обсидиана стояла одна из самых необыкновенных статуй, которую я когда-либо видела. Высотой метра два, она поражала своей реалистичностью. Казалось, настоящий огромный лис, старательно присыпанный золотой пылью, замер в задумчивости. Вот-вот он сверкнет янтарными глазами, отряхнется и отправится по своим лисьим делам. В восхищении я протянула руку и дотронулась до груди статуи. Пальцы тут же погрузились в густой, настоящий мех, под которым билось настоящее сердце. В шоке я почти отпрыгнула от статуи. Но лис не двигался. Показалось? Или… Я снова провела рукой по золотому меху. Надо же. Я представила себе такую шубу и хихикнула. Да уж, в такой шкурке от меня не то что в подворотне, на центральном проспекте на счет «раз» только тапки останутся, невзирая на время суток. Не быть мне богатой. И тут смех застрял у меня в горле — тончайшие шерстинки под моими пальцами начали стремительно разрушаться, зависая пылью в воздухе. Я примерзла к полу, наблюдая, как цепная реакция охватывает всю статую.

Последней моей разумной мыслью было то, что надо было откусить свои загребущие ручонки, чтобы не тянулись куда ни попадя. Что в этом мире полагается за порчу национального достояния, я не представляла и не хотела представлять впредь. Статуя на моих глазах теряла очертания, становясь сгустком золотого сияния. Свет разлился по залу, оседая блестящей пылью на стенах,

искрами рассыпаясь по моей коже. Стало душно, словно пыль попала в легкие. Но нет сил даже кашлянуть. Сияние внезапно сконцентрировалось, собралось странным знаком, похожим на бесконечность с тремя петлями…

«Вали отсюда!» — орали инстинкты. «Поздно», — сказал здравый смысл. И действительно было поздно. Треугольная «бесконечность» обернулась вполне материальной стрелой и устремилась ко мне… Горячо. Жар залил тело горячей лавой до самых ногтей. Нет голоса крикнуть, нет сил бежать. Словно сильные руки держат меня, не давая вырваться. Стрела входит в сердце. Взрыв. Мое тело само становится лавой, распадается на атомы, перед глазами только сияющий свет. Сила волнами заполняет меня до кончиков волос. Ее слишком много, я не смогу… и снова тот шуршащий голос, голос, преследовавший меня два дня: «Сможешь… У тебя нет выбора… Я слишком долго ждал…» Новая волна силы душит меня. Сердце горит, словно запечатанное каленым железом. «Терпи!» Еще несколько часов (или минут?) агонии, десятки горячих волн. Пересохшее горло разорвал крик. И вертикально в небо, пробивая свод пещеры, ушел столб белого огня…

Внезапно руки, державшие меня, исчезли, и мучительно медленно сначала мои колени, потом локти, потом щека встретились с горячим полом. Я слышала цокот Нашкиных когтей, ее обеспокоенный голос, зовущий меня, но ответить не могла.

Далеко на северо-востоке Эйх'гхаз'еон проснулся в холодном поту. Магия далекого, неправдоподобно мощного энергетического выброса все еще гудела в его крови. Все созданные вокруг Храма Иссен-Эри магические ловушки и щиты в одно мгновение перестали существовать, звоном отозвавшись в теле своего создателя.

Исчезла необходимость посылать кого-то в Хаюсс. Все, что должно было и хотело случиться, — уже случилось, и рвать на себе шевелюру было бессмысленно. А вот самому отправиться в хранилище и смысл был, и необходимость насущная. Зеон тихо ругнулся, позволив себе буквально еще три секунды слабости — понежиться под теплым одеялом. В одном герцог Акх-Омелский был консерватором: топить, по его мнению, имело смысл только на кухне и в конюшне, а личный состав, включая членов семьи и почетных гостей, перебьется. Герцога можно было понять: дрова в Акх-Омеле росли исключительно в виде высокой травы в болотистых долинах или рахитично искривленных дерев на горных склонах. В тех горах, правда, имелись потрясающие воображение сапфиры, но в спальнях теплее от этого почему-то не становилось.

Зеон высунул руку из-под одеяла и похлопал по столу в поисках амулета для перемещений, потом, сощурившись, оценил степень заряда. Зеленоватый огонек в глубине камня ехидно подмигивал, намекая, что хозяину не стоит на него сильно рассчитывать. Даже в самом экономном режиме до самого Храма не хватит. Придется на своих двоих.

— Все сам, все сам, — пробормотал Эйх'гхаз'еон, нашаривая сапоги.

Впрочем, даже к лучшему, что Акх-Омел придется покидать до рассвета. Все деловые и политические вопросы они решили, а уж личные можно, как обычно, отложить на неопределенное «потом». Зеон поймал себя на том, что не без теплоты думает о неизвестном, который лишил его необходимости участвовать в очередном дипломатическом раунде.

Много южнее Акх-Омела, в долине Нидхег, одинокая фигура на башне улыбнулась предрассветному небу. Блеснули светлые глаза с вертикальными зрачками, раздвинулись в улыбке бледные губы.

— Началось, — прошептал вампир, — наконец-то… Долго же ты ждал, рыжий прохвост…

В отличие от Лорда Эйх'гхаз'еона Эльдгарду не надо было никуда бежать. Более того, он мог позволить себе выспаться и расслабиться до того счастливого мгновения, когда события потребуют его непосредственного участия. Время было.