Охота на льва
Шрифт:
— Заступник Всемогущий… Кто вы, сударь?
— Лорд Вивид Кембери, — представился посол, несколько выразив в речи амьенский акцент, и протянул даме кошелек. — Моя шпага всегда к вашим услугам, прекрасная госпожа.
Знакомство состоялось.
Позже, в посольстве, когда Кембери вошел в свой кабинет, Киттен, уже сменивший лохмотья оборванца на привычную домашнюю рубашку свободного покроя и шелковые шаровары, продемонстрировал послу забинтованное плечо и попенял:
— Не, ну это ни в какие ворота не лезет! Закрутил бы тихонько, и все.
— Не жалуйся, — сказал Кембери: сегодняшним вечером
— Гадом буду, ты мне плечо вывихнул, — проворчал Киттен. — Ну да ладно: лишь бы пользы для. Рассказывай, что там вышло.
— Вышло, конечно, — сказал Кембери, вольготно усаживаясь в кресло. — Эта Хела просто идеальный тип. Старая дева, заносчивая дура и невероятная гордячка, которая дальше своего длинного носа ничего не видит.
— Помнишь, как у ибн Сахеба — «На гордеца не надобно ножа, лишь лести его требует душа…», — ухмыльнулся Киттен и потер плечо. — Ну и ты, разумеется, быстро нашел к ней подход.
— Конечно. Поблистал несуществующим дворянским титулом, побеседовал с ней о восстановлении монархии и пару раз отпустил комплименты ее прекрасным глазам — но не фривольные, разумеется. У нее, кстати, недавно погибла подруга. Вспомни, Марита Стерх, в газетах писали о ней в связи с делом рыжих.
Киттен кивнул.
— А Марита Стерх также недавно охотилась на льва в императорском дворце, и охота кончилась неудачно, — сказал он. — И наверняка твоя Хела смогла сложить два и два и сделать выводы о причинах злополучной ловли?
— Я уверен, что это так, но ты сам понимаешь, что неразумно говорить об этом при первой встрече, — за окном переливисто защелкал крошечный пратуш, и некоторое время Кембери задумчиво внимал радостным птичьим трелям. Вот создание, которое никому не придет в голову ловить — оно и так летает в каждом саду. — Завтра мы условились встретиться в опере, дают «Прекрасную охотницу». Вот и посмотрим, как все сложится — очень уж название подходящее.
«Прекрасная охотница» по праву считалась вершиной оперного искусства Аальхарна. Здесь был и классический сюжет, и образ возвышенной героини, отдавшей жизнь за освобождение родины, и непосредственная правдивость изложения, и удивительная музыка гениального Черутто, который достиг в это опере вершины своего дарования, и более всего — истинно небесное сопрано Доры Кривич и тенор Марко Леся. Когда в финале Лесь пел заключительную арию «Где ты, любовь моя…», оплакивая погибшую возлюбленную, то в зале мало кто мог удержать собственные слезы.
В Амье оперы не было. Все владыки считали подобный вид искусства блудом и ересью, но Кембери не мог с этим согласиться, оперу любил и не упускал возможности посещать премьеры, тем паче, Императорский Оперный театр славился масштабом и монументальностью постановок: в той же «Охотнице», например, на сцене появлялась точная копия государева охранного отряда — актеры массовки верхом на лошадях, со штандартами и при полном параде — колоссальное зрелище! Хела тоже любила оперу — еще и потому, что имела возможность показать на публике фамильные бриллианты; провожая свою даму до места в первом ряду, Кембери был просто ослеплен блеском драгоценных камней на высокой напудренной шее.
В этот раз «Охотница» в новой постановке собрала в зрительном зале лучших
— Вы уже слушали «Охотницу», господин Кембери? — поинтересовалась Хела, с благородной небрежностью просматривая либретто.
— Разумеется, моя госпожа, — кивнул Кембери, — в старой постановке. Тогда еще Деву пела не Кривич, а Ляна Супесок.
Хела едва заметно усмехнулась.
— Супесок попала в театр исключительно по протекции, — проронила она. — Но если слух и голос оставляют желать лучшего, то не поможет даже фавор Артуро Железного Сердца.
— Вы исключительно правы, сударыня, — кивнул Кембери, глумливо ухмыльнувшись про себя: ходили слухи, что личник императора склонен исключительно к мужской любви. Загорянин, что с него взять — там такие затеи у каждого второго. Впрочем, Царь Небесный с ним; есть и более интересные дела. — Будем надеяться, что премьера нас не разочарует. Кривич изумительно хороша на сцене. А какой голос! Будто дух небесный поет славу Заступнику.
Хела посмотрела на него с уважением.
— Вы понимаете оперу, Вивид, среди мужчин это редкость. Сейчас ведь сюда приходят не наслаждаться музыкой, а обсудить фигуру примы и посплетничать о новых любовницах тенора.
— Да, общий упадок нравов трудно не заметить, — согласился Кембери. — То ли было в прежние времена! Возвышенность и достоинство еще играли какую-то роль…, - он вздохнул и взглянул в глаза своей спутницы. — Иной раз я очень тоскую по прошлому.
Хела хотела было ответить, но внезапно вздрогнула и посмотрела в сторону императорской ложи. Кембери проследовал за ее взглядом и увидел Инну.
Ее словно выделил солнечный луч, широкий и ясный. Артуро и император, которые были с ней, выглядели тенями на заднем плане — скучными тенями, не имевшими никакого значения. Инна была бледна, словно после болезни, драгоценности и дорогое платье только оттеняли бескровность ее лица — тем не менее, Кембери готов был поклясться, что прекраснее женщины он не встречал никогда. Инна казалась гостьей из иного мира, привидением или духом небесным: именно эта нездешность и поразила господина посла.
Дальше смотреть было невежливо; Кембери усилием воли укротил себя, напомнив, что все это только его работа, и обратился к своей спутнице:
— Моя госпожа, вы бледны. Все ли в порядке?
Хела смотрела на государеву ложу с такой лютой злобой, что Кембери едва не издал радостный возглас: вербовать знатную даму можно было хоть сейчас. Однако Хела совладала с собой и ответила:
— Не волнуйтесь, мой друг. Это всего лишь легкое головокружение, тут не о чем беспокоиться.
Кембери улыбнулся, взял Хелу за руку и предложил: