Охота на мух. Вновь распятый
Шрифт:
— Есть фотографии! — комиссар тянул время, зная, что первый козырь липовый, карта меченая. — Я взял с собой одну.
И он протянул фотографию Тагирову, продемонстрировав искусство Пулата.
Тагиров долго рассматривал фотографию, и, чем дольше он ее смотрел, тем у него на душе становилось спокойнее.
— Это ничего не доказывает! — и он вернул фотографию комиссару. — Можно подсунуть любую девку любому. Не забывай, мы с Лаврентием Павловичем не только друзья, но коллеги.
Намек был
«И это все, что имеет против меня комиссар?» — подумал Тагиров, и презрение к гяуру появилось на его лице.
Комиссар решил больше не играть в прятки и молча протянул пачку исписанных листов бумаги, показания Джебраилова.
Тагиров с интересом взял бумаги, но заметил мимоходом, усмехнувшись:
— Я думаю, Джебраилова надо передать работникам прокуратуры!
— Не имею права! — тоже усмехнулся комиссар. — Только по распоряжению центра.
— Распоряжение будет! — уверенно заявил Тагиров и сел читать показания.
Читал он показания Джебраилова медленно и очень внимательно, но, надо отдать ему должное, ничто не дрогнуло в его лице. Комиссар с удовольствием наблюдал за ним. Предчувствие еще никогда его не обмануло. А он чувствовал, что Тагиров пойдет на уступки и, главное, на союз с ним.
— Кто знает еще об этом? — спросил он спокойнее, возвращая рукопись комиссару. — Ты говорил уже с центром?
— Друзья Лаврентия Павловича — мои друзья! — витиевато ответил комиссар. — А я не из тех, кто предает друзей!
Такой ответ понравился Тагирову, хотя он не обманывал себя и прекрасно знал, что это — не более чем слова, а на самом деле комиссар обезопасил себя и принял необходимые меры предосторожности.
— Садись, позавтракай со мной! — неожиданно предложил Тагиров.
Комиссар обомлел. Такое приглашение говорило яснее других слов, что комиссару оказана самая высокая почесть, какая только может быть на этом свете.
Естественно, что он поспешил воспользоваться приглашением. А за столом Тагиров еще раз поставил все точки над «и».
— Зашел ты в кабинет смертником, выйдешь другом! — сообщил он комиссару. — Молодец! Скажи, что будем делать с этим клеветником?
— Он исчезнет! — пообещал жестко комиссар.
— Не сбежит? — уточнил Тагиров.
— Оттуда еще ни один не сбегал! — усмехнулся комиссар, показав на потолок.
Тагиров успокоился и решил позвонить прямо при комиссаре в Москву. Как только его соединили с Берией, он коротко сказал:
— Лаврентий! Мы нашли с комиссаром общий язык! Оставь его мне!..
Участь Джебраилова была ужасна: комиссар отдал его своему верному Пулату, и Джебраилов исчез с лица земли. Только вряд ли он умер легкой смертью.
«Отлились коту мышкины слезки!»
21
Сарвар
— Ты что спать не даешь? Во дворе не можешь умыться?
Отец вздрогнул от его крика, побелел, втянул голову в плечи, словно ожидал за окриком удара. Затем робко и медленно оглянулся и увидел проснувшегося сына.
— Во дворе с утра еще холодно! — сказал он медленно и дружески улыбнулся.
Плеснув из стоящего рядом кувшина себе на ладонь воду, отец еще раз сполоснул глаза, лицо и шею, вытерся суровым полотенцем и, бросив его ловко на спинку стула, подошел к сыну.
Сарвар следил за ним, но не испытывал к нему не только ни капельки жалости, глядя на скелетообразное густо-волосатое тело с торчащими ребрами и лопатками, одетое в одни солдатские подштанники, но и с трудом сдерживая брезгливость.
Отец сел на кровать сына и провел рукой по его голове.
— Бедный! Ты все еще видишь во мне врага? — решился он на разговор. — Перековался я, поэтому и отпустили. Да и виноват я ни в чем не был.
— Невиновных не сажают! — зло сказал Сарвар.
— Ошибаются! — не менял тона отец. — И еще как! Ты что, не слышал: «Не ошибается тот, кто ничего не делает!» Ежова и Ягоду за что расстреляли?
— Они продались врагам! — без тени сомнения сказал Сарвар. — За взятки стали их спасать от расстрела!
— Интересная версия! — усмехнулся отец. — Кто что говорит! Если расстреляют Берию, тоже скажут: «английский шпион!» У нас по-другому не умеют! Народу нужен понятный штамп, желательно бытовой! Или, что он отпускал врагов народа на свободу. Сказать все можно, если всему верят. Удобно!
Отец зябко поежился и неожиданно для Сарвара нырнул к нему под одеяло. Сарвар настолько был ошарашен, что у него перехватило горло от злобы и ненависти, и он только сдавленным голосом удивления прошептал:
— Ты что? — и, приподнявшись на локте, отодвинулся резко к стенке.
— Холодно стало! — пояснил отец. — Я так намерзся в Норильске. Хочу поговорить с тобой о нашей дальнейшей жизни.
Ледяное костлявое тело с густой мохнатой растительностью на руках, на груди и даже на спине вызвало такое глубокое чувство омерзения у Сарвара, ему на несколько секунд стало так плохо, что он чуть было не свалился в обмороке. Но быстро пришел в себя, заставил усилием воли, и, сбросив одеяло, вылетел пулей из кровати, бормоча себе под нос: «Привыкли заниматься в лагере непотребными штучками»…