Охота на пиранью
Шрифт:
— Да уж будь уверен, черкану, — ответил Лымарь серьезно.
— Слушай, я с ума не сошел?
— Раз ты так ставишь вопрос — не сошел. Это псих упирается на том, что он нормальный…
— Я серьезно. Понимаешь, я не могу горевать. Мне бы следует, а я не могу. Где-то там, в закоулках, есть клетушечка, в ней все горе и громоздится, а в остальных помещениях — покой и симметрия… Напиться бы, проплакаться, а я не умею… Нет, серьезно, может, так сумасшествие и начинается?
— Да брось ты, — досадливо сказал Лымарь, щелчком сбил овода, присевшего на его лейтенантский пехотный погон. — Если бы я видел, что у тебя крыша начала съезжать, шурша шифером, я бы сунул тебя, голубка, в самолет с запечатанным пакетом, а в Северной Пальмире
— Если бы я не вышел…
— Так ведь ты должен был выйти, почаще в коридоре торчать… Азбука, в общем, не суетись. Я бы у тебя поплакал на плече, помоги это хоть на капельку… Но ты же сам не захочешь.
Мазур был дома. Среди своих. А свои, как и следовало ожидать, не кидались поплакать у него на плече, но и не крутились вокруг, наигранно бодро травя анекдоты, избегая крайностей, держались с ним, в общем, как обычно. Лучшего и придумать не могли — слава богу, был многолетний опыт.
— Да, и насчет того, что с отпуском на плоту была твоя идея, не особенно-то рви нервы, — сказал доктор Лымарь. — Нельзя предвидеть всего. Ван Клеен, когда пошел билеты в кино покупать, никак не мог стебанутого негра с обрезом предугадать…
С двух сторон треугольный кусок земли стискивали высокие сопки, обрывавшиеся у самой воды. На лысой вершине одной из них красовалась радарная установка, и оба серповидных решетчатых локатора в самом деле добросовестно вертелись, поддерживая иллюзию. На сотню километров в округе каждая собака знала, что здесь обосновались военные локаторщики, и тем самым загадка словно бы снималась — приржавевшая изгородь из колючей проволоки (за которой таились совершеннейшие системы сигнализации) получала самое простое и разумное объяснение. Тем более, что локаторы вовсе уж чистейшей бутафорией не были и несколько раз в сутки работали в должном режиме, не вызывая подозрений у обладателей хитрой элекроники, любивших подсмотреть, что делается у соседей.
Правда, это потаенное местечко с двойным дном было устроено уже давно, и группа Морского Змея — далеко не первая и не последняя среди тех, кто обделывает в тишине армейско-флотские дела, но это уже детали…
Услышав мотор уазика, Мазур не обернулся — чужих здесь оказаться не могло, даже танк, вздумай он проломиться нахрапом сквозь линию защиты, был бы мгновенно раскритикован охраной так, что даже барахольщики-китайцы не позарились бы на этот металлолом.
Сначала он подумал, что это вернулась машина с аэродрома, потом услышал крайне знакомые шаги, но головы не повернул. Морской Змей, твердо ставя ноги, подошел, остановился у него за спиной, чуть помолчал и спросил:
— Доктор, у тебя вроде дела в лазарете были?
— А куда от них деться, — покладисто пожал плечами Лымарь и зашагал прочь.
Контр-адмирал присел рядом с Мазуром — чуть пониже ростом, но в ширину не уступавший и, если взглянуть непосвященному со стороны, как раз и есть вылитый пехотный майор, полностью соответствовавший полевой форме с одной-единственной зеленой звездочкой и эмблемками связистов. Вообще, вопрос философский — как выходит, что один из одногодков-сослуживцев получает первую адмиральскую звезду, а полдюжины других оказываются под его командованием? Но вопрос таковой совершенно неинтересен для тех, кто знает подоплеку. А она незамысловата: именно Морской Змей в свое время окончательно прояснил для узкого круга лиц крайне насущную задачку: было или нет на крейсере «Шеффилд» ядерное оружие? Всего и делов, никто не мешает и вам отличиться подобным образом…
— Родители прилетают вечером, — сказал Морской Змей. — Я пошлю Михася встречать, у него рожа соответствующая,
— Яволь, — сказал Мазур, глядя на воду. — Отчет мой прочитал?
— Только что. — В голосе адмирала чуть заметно промелькнуло облегчение, сообразил, что с формальным и оттого неловким выражением сочувствия покончено. — Надо же, а я эту твою гангстерскую парочку так и отпустил… Знал бы раньше…
— В участок бы отволок? — хмыкнул Мазур.
— Да нет, но…
— Не вибрируй корпусом, — сказал Мазур. — Мне, знаешь ли, в дороге на святых как-то не везло, обходился тем, что было… Только у тебя и забот — воров с ворованной дубинкой по начальству представлять.
— Оно верно, — легко согласился Морской Змей. — Хрен с имя. Мне еще долго голову ломать, как затушевывать всю эту историю… Ты как, в состоянии беспристрастно вести разбор полетов?
— Ну.
— Мне еще предстоит «мозговой штурм» с особистами, — сказал Морской Змей. — Но схемку уже набросал начерно, прикинул варианты — и ситуация такая, что от сложностей и пикантностей не повернуться. Тебе не приходило в голову, что вытащить всю эту компанию пред прокурорские очи — задача прямо-таки невыполнимая? Потому что нет ничего, кроме твоих показаний. На заимке у них чинно пьют кофей и смотрят по видео высокохудожественные фильмы. Ручаться можно, еще пару недель назад подчистили все улики. Какая, граждане, тюрьма? Каптерка с макаронами и сапогами… Медведя в яме держать не запрещено — ты поди у него добейся нужных показаний, да еще подписанных… Насчет паромщика ты никому и ничего не докажешь. Заповедник по бумагам реально существует, и вертолет к нему приписан, а форму те ребятки давно скинули и на свалку выбросили… Словом, загвоздка в том, что у нас будут только твои показания, а вот у них… Тебе и насчет паромщика придется объясняться, и насчет Сомова, и насчет всего остального. Начальство, конечно, даванет на кнопки и нажмет на пружины. Только стоит ли затевать безнадежное дело исключительно для того, чтобы начальству потом пришлось из кожи вон лезть?
— Да все я понимаю, — сказал Мазур. — Сам кое-что просчитывал… Что там, кстати, накопали на этого «Громова»?
— Что было, то и накопали. Бизнесмен, понимашь… Двигатель прогресса. У меня папочка в машине, посмотришь потом. Ухватить его пока не за что — вывернется хвост из кулака, как намыленный. Я, конечно, весь материальчик закину потом в обход милиции соседям, но будет это информация к размышлению, не более того. По нашей линии никто не будет этих твоих импортных охотничков за рубежами искать — ведь от всего отопрутся, стервы. «Мистер Смит, правда ли, что вы летали в Россию охотиться на российских граждан, как на зайцев?» — «Ах, молодой человек, какие вы гадости говорите…»
— В общем, мне все приснилось? — горько усмехнулся Мазур.
— Пока будем считать, что приснилось, — твердо ответил Морской Змей. — Пусть они тебя окончательно потеряют, посмотрим на их поведение, поищем подступы… Ты же их всех, кто был тогда на заимке, можешь описать вплоть до последней волосинки в ноздре, а они будут твердить, что ты из тайги вышел, обкурившись конопли, забор у них ломал, пока дрыном тебя не отогнали… Да, а Иркутск проверили. Не вышел твой эскулап из тайги, так и не объявился.
— И черт с ним, — проворчал Мазур.
— Как думаешь, почему в поезде вас больше так и не тронули?
— Возможно, он в поезде был один. А если и с подстраховкой, то его ребятки определенно не знали нас в лицо, рисковать не стали. Потом — тем более, когда Лымарь «скорую» подогнал, а здешняя охрана в милицейских бушлатиках «коробочку» ставила…
— Вот то-то. Если поезд кто-то встречал, должны были сообразить, что за тобой есть хорошая «крыша», тем более притихли и улики зачищали в темпе брейка… Или новые создавали, чтобы тебя вовсе уж надежно притопить.