Охота на президента
Шрифт:
Чуков сел, ища одобрения в глазах своих коллег. Но все были заняты своими тарелками, и он ещё раз убедился, что на голову выше других. Он был вполне удовлетворен и даже горд своим выступлением, которое, как он считал, отвечало моменту и, казалось, должно было порадовать многих из здесь присутствующих. Олигархи, не глядя друг на друга, молча покивали головами. У Ульянина, обычно воинственного и активного, взгляд был потерянный. Казалось, он о чем-то глубоко задумался. По лицу Президента нельзя было догадаться, о чем он думает. Вслух он произнес
– Прошлое есть прошлое. Вы теперь богаты и можете владеть всем, что накопили, но я не хочу и не потерплю, чтобы вы вмешивались в политику. Я не хочу также, чтобы вы выискивали для себя какие-то послабления. Продолжайте заниматься своими делами. Давайте жить так.
– Однако, - осмелился вновь заговорить Бондарчук, теперь его голос звучал как-то неуверенно, - некоторые из нас вам ближе, другие дальше.
– Это кто же мне ближе?
– холодно спросил Президент.
– Объясните всем нам.
Обычно самонадеянный Бондарчук испуганно обвел взглядом коллег. Однако они на него не смотрели, а это значит, никто не придет ему на помощь, если он заговорит. Президент, наоборот, изучал его очень внимательно.
– Мы все здесь, - сказал Бондарчук, - сидящие за этим столом, представляем собой тех, кого называют в прессе олигархами. Можно было бы также припомнить и некоторых отсутствующих сегодня...
Бондарчук пожевал верхнюю губу. Слова он еле вымучивал и был похож на провинившегося школьника.
– Многие из предприятий моей отрасли оказались на грани краха, и в это время их начали покупать какие-то другие люди, - говорят, близкие Кремлю... Так пишет пресса...
Президент едва заметно улыбнулся. Все помолчали. В это время заиграла балалайка. В глазах Президента мелькнула ирония.
– Я понимаю, о ком вы говорите, - сказал он.
– Но Аркаска не имеет никаких специальных привилегий... Он не друг Президента. Он просто больше других инвестирует в свою страну, а не тратит деньги на Лазурном Берегу и не катается на лыжах в Альпах.
– Это неправда, - воскликнул Леонид Ардышев.
– Аркаска не вкладывает в Россию больше, чем мы. И бизнесмены вовсе не проводят время на курортах.
– Ой ли! У меня несколько другая информация, наверное. Я знаю о вас все. Даже то, что некоторые из вас на собственных самолетах переправляют за границу беспаспортных проституток со всех городов и весей России.
Все устремили взгляд на Базаровского.
– Игры кончились, - сказал Президент, слегка ударив кулаком по столу.
– Передышка тоже уходит в прошлое. Платите налоги, инвестируйте в Россию - и вот вам мое слово: никто вас не тронет.
– Но какие гарантии?
– У вас есть мое слово, - ответил Президент, кладя себе на тарелку соленый корнишон.
– Круглое лицо Базаровского горело нетерпением, хотя глаза смотрели устало. Он будто их прятал.
– Никто из нас не проявляет недоверия к вашему слову, - начал он осторожно, - мы все вместе, а некоторые в особенности
Президент, по-прежнему внешне спокойный, слегка раздраженно отозвался:
– Вы меня пригласили с какой целью? Хотите потребовать то, "что вам причитается"? Или хотите сказать, что не сделаете вкладов в следующую предвыборную кампанию? Придется обойтись без вас... Вы это хотите сказать?
Толстые пальцы жестикулирующего Базаровского, казалось, застыли в воздухе:
– Да нет же. Речь не об этом...
В дверь постучали. Охранник тут же открыл. Вошли Новиков и две официантки, несущие на блюде двух молочных поросят.
– В зале воцарилось гробовое молчание.
47
– Микола... езжай спокойней, это здесь, их надо предупредить, раздался важный голос с заднего сиденья "роллс-ройса".
Шофер замедлил скорость и объявил по рации:
– Мы у цели, объявляю боевую готовность.
"Роллс-ройс" замедлил скорость и замигал задними огнями, сообщая о повороте на стоянку ресторана "Царская охота". Группа из четырех милиционеров с "калашниковыми" наперевес, заставила кортеж остановиться. Две милицейские автомашины загородили въезд на стоянку. Поодаль толпились другие милиционеры, охранники, какие-то люди в штатском. На площадке перед рестораном был и пункт обмена валюты, и магазин дачной утвари, и ещё какие-то торговые точки, возле которых, однако, было пустынно. Милиционер, лет тридцати, не более, подошел к "роллс-ройсу" и, не обращая никакого внимания на флажок, развевавшийся перед ветровым стеклом, жестом показал опустить стекло. Он спокойно сказал:
– Ресторан сегодня закрыт. Следуйте дальше, - и указал на дорогу.
– Я не понимаю, - сказал шофер по-русски с английским акцентом, господин посол заказал на сегодня обед. Он обедает здесь с английскими бизнесменами. Стол был заказан ещё на двенадцать тридцать.
Он посмотрел на свои часы "Полет".
– Я же вам говорю, что ресторан "Царская охота" закрыт. Поезжайте чуть-чуть дальше, там есть ресторан "Дача", ничуть не хуже. Освободите дорогу.
– Но, - сказал шофер, указывая на машины кортежа Президента и машины финансистов, - в ресторане много посетителей. Для них не закрыто?
Милиционер, пристально вглядываясь в лицо шофера, решая, какой выбрать тон, в конце концов между "строго" и "снисходительно" предпочел второе:
– Я не сказал, что ресторан закрыт. Но там официальное совещание. Официальное, понятно?
Из глубины "роллс-ройса" раздался голос, который с улицы нельзя было расслышать. Шофер повернулся и сказал по-английски:
– We have a problem, Sir. They claim we cannot have lunch today... There seems to be an official meeting... But let me try again1.