Охота на рэкетиров
Шрифт:
— Пе-пе-перестаньте! Не-немедленно! Яна, это м-мои д-друзья.
Андрей и медсестра отступили друг от друга, как боксеры, разведенные по углам гонгом. Андрей порывисто шагнул вперед и сжал Эдика в объятиях.
Было далеко за полночь. Обе женщины давно спали в одной из крохотных комнатенок, обустроенных внутри флигелечка. Их в пристройке и насчитывалось всего-то две, да плюс совсем уж микроскопическая кухонька.
— Они обыкновенно в летней кухне готовят, — Армеец полулежал на койке, опершись спиной на стопку из четырех уложенных
Перед тем, как улечься спать, медсестра Яна тщательно перебинтовала рану Армейца.
— Он еще слабый совсем, — сказала медсестра укоризненно. — Ему отлеживаться надо.
— Мы еще чу-чуточку посидим, — попросил Эдик голосом ребенка, мечтающего посмотреть хотя бы начало кинофильма после «Спокойной ночи, малыши». [70]
Медсестра поджала губы, но от замечаний воздержалась, молча отправившись в свою комнату. Кристина Бонасюк вскоре последовала ее примеру.
70
«Спокойной ночи, малыши» — детская телепередача, выходит с сентября 1964 года. В создании программы принимали участие Александр Курляндский, Эдуард Успенский, Андрей Усачёв и др. Первыми героями передачи были Буратино и заяц Тепа, затем образцовские куклы Шустрик и Мямлик, а с конца 1960-х героями передачи стали поросенок Хрюша и заяц Степаша. Музыку к песне «Спят усталые игрушки» написал композитор Аркадий Островский, стихи Зоя Петрова, исполнили Олег Анофриев и, позже, Валентина Толкунова
— Мальчики, — сказала Кристина, просто убийственно зевая, — я тоже пойду прилягу.
Она весь день умирала, так хотела спать. Да и Армеец был не в ее вкусе.
— Я се-сейчас по-постелю, — попробовал привстать Армеец.
— Сиди. Яна мне уже постелила, в своей комнате. Спокойной ночи, Эдик… Андрюшенька, надумаешь ко мне, смотри, не промахнись кроватками.
С этими словами Кристина удалилась, приятели остались одни. Андрей уже знал, что юную отважную медсестру зовут Яной, что проживает она во флигеле с отцом, тем самым доктором, которому Армеец, очевидно, был обязан жизнью.
— Па-павел Ку-кузьмич уехал в район. В Д-джанкой. На три дня…
Андрею, в свою очередь, было о чем рассказать приятелю. Так они и засиделись за полночь. На столе стояла початая бутылка Токайского, но приятели едва притронулись к спиртному.
— З-значит, власть в городе по-поменялась? — покачал головой Эдик, услышав о гибели Виктора Ледового и о том, что теперь всем заправляет Поришайло.
— По-помяни мое слово, и П-правилову недолго осталось, — сказал Эдик, обдумав эту информацию.
— Да ну, — беспечно рассмеялся Андрей. — С чего бы это?.. — Нормально себя Олег Петрович чувствует. И стоит — будь здоров.
— Это ты так думаешь, — грустно отозвался Армеец. — Вот у-увидишь, Андрюша, вот увидишь… Аню, конечно, жаль. Я ее со-совсем плохо знал, но такого и в-врагу не-не п-пожелаешь. Ее те-теперь в психушке заколют до полной
— Чего им ее колоть? — удивился Андрей. — Подлатают мозги и выпустят.
Армеец внимательно посмотрел на Андрея, печально покачал головой, однако спорить не стал. О судьбе Анны Ледовой они больше не говорили.
Когда Андрей рассказал Армейцу об Атасове, Эдик заметно побледнел и долго хранил молчание. Андрей уже подумал, как бы Армейцу не сделалось худо.
— Эдик? Все нормально?
— К-куда уж но-нормальнее.
— Я их, гадов, всех перемочу! — торжественно поклялся Бандура.
— Этим ты Са-саню не вернешь, — очень тихо ответил Армеец. — Да-даже если весь К-крым бомбами за-закидаешь… Ви-видишь ли, Андрюша, ра-рано или п-поздно этим должно было кончиться. То, что случилось с Атасовым, мо-могло произойти с лю-любым из нас. И п-произойдет, не сомневайся. Если мы не о-остановимся и не пе-перестанем заниматься тем, чем за-заняты.
— Чем же это? — поинтересовался Андрей, несколько обескураженный словами Эдика.
— К-как чем? Рэкетом, конечно. Ч-чем же еще.
— Я не понимаю…
— Чего ты не-не понимаешь? Того, что если каждый бо-божий день в кого-то с-стрелять, рано или по-поздно вы-выстрелят в тебя? И ко-когда-нибудь попадут?
Андрей нетерпеливо отмахнулся.
— Мы с Атасовым их не трогали. Эти козлы первыми начали. Но теперь им гайки. Однозначно. Я еду их казнить!
— Этим ты Атасова не ве-вернешь, — еще печальней повторил Эдик.
— Хреново будет, если ты не сможешь со мной поехать, — раздосадовано выпалил Бандура. Слов Армейца он старался не слушать, а в услышанные — не вдумывался.
— Их там до фига и больше было. Банабаков этих. Протасов соскочил. Ожоги, дела… Прокомпостировал мне мозги, короче говоря. А теперь и ты соскакиваешь…
— Я не с-соскакиваю, — Армеец протестующе вскинул руку. — Ты не по-понимаешь…
— Да все я понял! Не такой тупой, как тебе с Валерчиком представляется. Тебя Яна не отпустит. Что тут непонятного…
— Не к-кричи, де-девушек разбудишь.
— Да пошли они обе куда подальше!
— П-прекрати, пожалуйста.
— Что прекрати? Вечером, Эдик, я дверь ломал, — у тебя что, пробки в ушах были?! Ты же слышал, да не вышел.
— Я с-спал.
— Да ладно, спал…
— Нормальные вы пацаны! — горячо продолжал Андрей, хотя и убавил громкость. — Тот, блин, джип пропил, сидит в натуральной дырке, квасит круглыми днями. Лапши мне навешал про крутарей разных гребаных, а сам себе бомжа какого-то в собутыльники взял.
— Я как-то с-слышал от Валерия, что у него друг есть, в Хе-херсоне. Ми-милиционер. По-подполковник, ка-кажется…
— Во-во, — кивнул Андрей, немного успокоившись. — Вовчик. Подполковник, да? — Бандура зло засмеялся. — Если это быдло подполковник милиции, то я — Главный Маршал артиллерии. Образина голимая. Бомж-Бруевич хренов, как Кристина выражается.
— Я поеду с тобой, — тихо, но твердо пообещал Эдик. — То-только при одном у-условии.
— При каком?
— Выедем за-затемно. Пока Яна не-не проснулась. Она в-вполне серьезно ляжет костьми. На п-пороге.