Охота на русалку

Нетесова Эльмира Анатольевна

В эту ночь она заснула счастливым и беззаботным сном, так и не поняв, куда попала.

На следующий день к ней пришел первый клиент. Тонька едва успела встать и привести себя в порядок, как тут же была смята, заброшена в постель комком вместе с тапками, а на нее уже вскочил кто-то дурковатый. Волосы стояли дрыком и поделились на пучки; зеленые, синие, красные и желтые, они росли посередине головы, по бокам — все лысое. В ушах серьги, как у женщины. На глазах черные очки.

Увидев это, Тонька испугалась и заорала.

— Ты,

телка, короста чумовая, чего глотку отворила? Иль не видала таких красавцев? Так молчи, пока меня другие не уволокли. Таких, как ты, хреном в заднице не перемешать, а я — один! Тихо!

Тонька не понимала, как он ее нашел. Почему даже имя не назвал, так торопился, что ее нижнее белье не снял, а порвал.

Уходя, он положил ей в лифчик пятьдесят долларов и сказал:

— Скучная! А я чудных люблю! Ты как картошка! Хоть вари, иль жарь, иль парь, толку от тебя нет. А мужиков нужно уметь зажечь…

Антонина пришла к Софье пожаловаться на гостя.

— Так тебе еще не сказали ничего? А ведь я велела! — И объяснила девке, где она и кем стала. — Ты до нас этим занималась, только бесплатно. Теперь ошибка исправлена. Тебе созданы все условия. Живи и трахайся со всеми, кто захочет, на полную катушку. Никто не мешает и не сдерживает.

И Тонька быстро привыкла к притону, стала считать его родным домом. Подружилась с путанками и бандершей, старалась ни с кем не ругаться. Лишь втайне завидовала каждой выходившей замуж, считала, что ей самой с этим никогда уже не повезет…

Прошли годы… Вот и она заимела семью. Мужик, конечно, не ахти какой, к тому же лягавый, но что делать, выбора у нее и впрямь не было. Олег никогда не нравился бабе. Она рассчитывала на него как на защиту, но и здесь он оказался слабаком. Не только ее, себя защитить не мог и, возвращаясь домой с работы, засыпал Тоньку жалобами. Баба устала сначала от мужа, потом от бед. Нет, не о таком мужике мечталось ей все годы. Хотелось красавца богатыря, а попался слизняк в кальсонах. Глянув на Олега, невольно сплюнула и выругалась:

— Тебе, отморозку, в нашем притоне ни одна девка не отворила б двери. Только я, дура, из жалости… Чтоб тебя черти взяли!

Тонька и сама многое поняла за время своего недолгого замужества. Олег еще в самом начале совместной жизни поставил условия, что распишется лишь в том случае, если жена оформит его владельцем и хозяином торговой точки.

— Мне в этом случае будет проще защищать и охранять ее от всех: от воров и рэкета. Крутые не поймут меня, если ларек станет твоим. Обложат налогом и трясти начнут, как всех прочих. Мое они не тронут. Мы меж собой сами разберемся, — подсластил пилюлю, добавив: — Впрочем, оформление не суть важно. Главное — доход. А он от тебя будет зависеть, как пошевелишься. Стараться придется вдвоем и крутиться, чтоб жить не хуже людей.

«Не хуже людей? Но как? Люди тоже живут по-разному», — думала баба.

Она молча таскала ящики с бутылками. Сама разгружала машины, а

после этого торговала спиртным до позднего вечера. В тесном модуле не было места для отдыха. Другие продавцы ставили раскладушку и в перерыв спали. Тонька едва втискивала стул, так плотно использовалась площадь.

Ящики с вином и водкой стояли друг на друге от пола до потолка. Свободно пройти между ними Антонина могла лишь к вечеру. Домой приходила усталая, разбитая, с больной спиной и онемевшими от стояния ногами и сразу начинала обсчитывать выручку.

У Олега при виде денег загорались глаза, а руки дрожали как у алкаша. Ему до сухоты во рту хотелось отнять их у бабы и скорее поехать в аэропорт. Оттуда прямым рейсом в Гагры — к морю, к солнцу! Там он бывал когда-то в детстве…

Но Тонька крепко держит деньги. Из этих рук скорее можно вырвать жизнь, но не купюры. Баба жадная. И Олегу дает только на обед в столовой. На покупки не остается ни копейки, их она делает сама.

Даже в квартире со дня женитьбы мало что изменилось. И было похоже, что Тонька пришла сюда на время. Об уюте и красоте жилья она не имела ни малейшего представления, а своего мужа, его советы и просьбы попросту не слышала. Она жила своими проблемами и заботами. Но однажды мужику надоело, и он хлопнул кулаком по столу в тот момент, когда баба считала деньги, раскладывала по кучкам, перетягивала резинкой.

Тонька от неожиданности подпрыгнула. Выронила из рук пачку денег и, вылупившись на Олега, спросила грубо:

— Ты что, охерел, козел? Чего бесишься?

— Надоело все! Впрягла по уши, а все без толку! Что вижу от твоей торговли, одну мороку! Хватит с меня, коль так! Сама нанимай машины, грузчиков, не буду больше помогать тебе ни в чем! Другие мужики хоть на кружку пива имеют! Я — ни хрена! Холостяком лучше жил! — завопил Олег.

— Лучше? Ты кому о том треплешься? А ну глянь сюда! — открыла шифоньер мужа.

Там висели новые рубашки, костюм и пуловеры, плащ на теплой подстежке, весенняя и зимняя куртки, на полках стопки белья, носки. Будучи холостяком, случалось, сменки не имел. Туфли сваливались с ног.

— И тебе все мало? — встала Тонька напротив, глаза горят ненавистью, брови сдвинуты, руки сцеплены в кулаки. Скажи ей теперь хоть слово поперек, в пол вдавит и не оглянется. — Чего еще намечтал? — подошла вплотную.

— Пива хочется!

— Обойдешься!

— Почему?

— У тебя работа ответственная, нельзя квасить. И начальство не должно видеть тебя пьяным!

— С бокала пива? Тонька, ты с ума сошла!

— Иль забыл, чем я торгую? Так напомню, что все без исключения мужики, выпив пива у Лельки, прибегают ко мне. А вскоре валяются возле нашего ларька еле живые. Ты тоже хочешь спиться?

— Я до тебя не спился! С чего взяла?

— Не на что было пить! На бокал пива не имел, потому трезвым остался!

— Возможностей у меня всегда хватало! — защищался Олег.