Охота на удачу
Шрифт:
— Опускай! — заорал он. То, чем они сейчас занимались на пару с Лилей, напомнило ему игровой автомат с клешней-хваталкой, в котором практически невозможно выиграть плюшевую игрушку. К счастью, девушке понадобилась всего одна попытка. — Берись, прямо перед тобой!
У него на глазах Лилино отражение уверенно взялось за обмотанную резиновой лентой ручку. Даже сквозь футболку было видно, как напряглась спина зеркальной девушки, когда она потянула дверцу на себя. Английские буквы на майке всколыхнулись волной и опали. Дверь открылась. За ней чернел узкий кирпичный коридор, из-за отсутствия поворотов казавшийся бесконечным. Осторожно скосив глаза на здание,
— Давай за мной, шустрее! — вернул Геру в реальность нетерпеливый Лилин оклик. — Бросай зеркало, и мигом за мной, пока дверь не закрылась!
Поспешно опустив тяжелое зеркало на землю, Воронцов подбежал к дыре в пространстве, принявшей образ двери и коридора за ней. Пересекать границу двух реальностей было страшно, но Лиля уже зашла внутрь, и теперь, остановившись в нескольких шагах от входа, дожидалась своего спутника. Шумно вдохнув, Гера набирал в грудь воздуха, как перед нырком, закрыл глаза и сделал шаг. Сухой жар опалил лицо, ноздри уловили еле слышный запах пепелища, и… И все. Больше ничего не произошло. Воронцов очутился под сводами низкого, грязного потолка неопределенного цвета. Он облегченно выдохнул, ладонью стирая пот со лба. Порезанные пальцы тут же защипало от соли.
— Что с твоим? — Лиля потрясенно глядела на его лоб, на котором, наверняка, остались кровавые разводы.
— А, это? Пустяки! — Герка неопределенно махнул в воздухе окровавленными пальцами. — О траву порезался, пока…
Закончить он не успел. С посеревшим от страха лицом Лиля обезумевшим голосом заорала: «Назааааад!» — и попыталась вытолкнуть Герку в сужающийся дверной проем.
Но выскочить обратно Воронцов тоже не успел. Потому что непонятно откуда, из той, не зеркальной, реальности, в коридор влетел давешний коротышка, любитель чтения. Головой боднув юношу в живот, он сбил его на пол, но и сам не удержался на ногах, рухнул рядом, хорошенько приложившись уродливой физиономией о стену. Увернувшаяся от атаки Лиля метнулась к затягивающемуся проходу, но поздно. Без какого-либо звука, совершенно бесшумно, дверь стянулась в точку и исчезла.
Обрезанный закрывшимся порталом, умер последний луч «оттуда». И как только это произошло, по коридору, отражаясь от грубых кирпичей, прокатилось низкое эхо далекого довольного смеха. А потом раздался голос, от которого Герке, пытающемуся скинуть с себя обмякшего карлика, стало так страшно, что захотелось умереть.
— Ну, добро пожаловать, гостюшки!
По сравнению с этим мягким баритоном, жуть, которую нагонял стишок их преследователя:
Поймают — не плачься!казалась надувным молотком рядом с кувалдой.
Услышав его, Лиля завыла.
Обреченно.
По-волчьи.
Не прошло и минуты после закрытия «двери», как на поляну перед Горелым Цехом пружинисто выскочил Скоморох. Бегло, на ходу окинув взглядом пустое пространство, притихшее в ожидании его появления, он уверенно направился к валяющемуся на земле зеркалу. Наклонился, цепляясь длинными узкими пальцами за края, и тут же отпрянул в испуге. Держа руку на отлете, точно она могла
С матюгами вычесывая из кудлатой рыжей башки листья, отплевываясь от паутины и жуков, из-за угла Цеха выбежал Близнец Семка. Отвертка, по-прежнему зажатая в его правой руке, блескучим подмигиванием намекала, что неплохо бы подкрепиться дымящейся горячей кровушкой. Семка тоже сразу все понял — бегать через Горелый Цех было хоть и опасно, но порой необходимо.
— Давай, Скоморох, наводи, — оскалил крепкие зубы Близнец, — а я дверку открою…
Скоморох молча вытер пальцы о штанину и с сочувствием посмотрел на Семку.
— Чего? — не понял тот. — Уйдут же, не? Второй раз по тупости упустим!
Тишина в ответ. Тишина да сочувствующий взгляд.
— Босс, ты че? — Близнецу стало неуютно и тревожно. Предчувствием беды противно заныло под ложечкой. — Че случилось-то?
Не дождавшись ответа, Близнец Семка косолапо проковылял к зеркалу. На отразившейся в самом углу рыжебородой физиономии потеками застыли красноватые разводы. Всего несколько крошечных капелек, размазанных торопливыми пальцами. Вот только Близнец отлично знал — достаточно и втрое меньшего количества, чтобы…
— Ромка где? — От накатившей горечи противно задрожала нижняя челюсть.
Протяжно вздохнув, Скоморох сел прямо на траву, тяжело опустив голову на упертые в колени руки.
— Ромка?! — робко крикнул старший Близнец. Родившееся было эхо, с размаху ударившись о сомкнутые стволы деревьев, тут же умерло.
— Ромка? — прошептал он, озираясь в надежде, что вот-вот, с минуты на минуту из кустов выскочит взъерошенный молчаливый коротышка, размахивающий на бегу здоровенным кастетом. — Ромка?
И вдруг без всякого перехода взревел раненым лосем, глубоко, протяжно. Никто бы не предположил, что такая мощь может таиться в этих маленьких легких. В распластанном зеркале на миг отразилось гротескное существо — голова на ножках, и тут же подошвы тяжелых башмаков с прыжка опустились на зеркальную гладь, раскалывая ее на десятки крупных осколков. Упав на колени, Близнец Семка смотрел на свое покрытое трещинами отражение и захлебывался ревом.
Именно такими их застал Оба-на, неторопливо вышедший на поляну спустя десять минут: повесившего голову бригадира и валяющегося в осколках ключ-зеркала карлика. Старший сборщик не любил бегать. Для этих целей у него были Скоморох и Близнецы. Задумчиво шкрябая бороденку давно не стриженными когтями, Оба-на подумал, что Близнецы действительно «были». Сгинул Ромка, как есть сгинул. Старший сборщик чувствовал это нутром. Присев рядом со Скоморохом, он сорвал тонкий сорный колосок и рассеянно засунул его между зубами. Держа стебель двумя пальцами, по кусочку отгрызал горьковатую зелень, сплевывая на землю перед собой. Лишь когда на зубах захрустели мелкие семечки, отбросил измочаленный огрызок и спросил:
— Что случилось?
— С кровью открыли. — Скоморох оторвал лицо от ладоней. На щеках краснели два отпечатка, точно от двух размашистых пощечин. — А Ромка, дурья башка, следом сиганул.
— Ах ты ж, бл…дь! — не сдержался Оба-на. Слепо пошарив рукой, выдернул еще одну травинку, принялся ожесточенно грызть жесткий стебель и опомнился только тогда, когда большой палец пронзила резкая боль. Задумчиво глядя, как стекает по пальцу насыщенная бордовым капля, Оба-на ждал звонка Хозяина. Долго ждать не пришлось. Макушку свело от боли, а в глазные яблоки кто-то вставил зажженные фитили.