Охота на василиска
Шрифт:
Как она ни пряталась, все время кто-то приносил свежие новости о расследовании.
Их столовую только что по кирпичикам не разобрали, но никаких следов яда не нашли.
Перетряхнули вещи отравившихся, ничего не обнаружили.
Маму Катьки отвезли в больницу с сердечным приступом. Катя сама уже дома, она легко отделалась, а мама ее до сих пор в больнице.
Отец Мышки день и ночь торчит в полиции, требует деталей расследования, его уже грозились посадить за препятствие следствию. А вот Дианину маму после похорон никто не видел, наверное, дома сидит.
Очень странно
Странно видеть полинявших одноклассников. Ксю вбежала в класс за секунду до звонка, взгляд сразу уперся в пустую парту Мышки. Вечный Мышкин сосед и бойфренд Егор еще не вернулся из больницы, и их парта выглядела вызывающе пустой.
Со звонком в класс вошли следователь и зареванная Антонина Романовна. Причем она даже не пыталась скрыть свое состояние. Глаза опухшие, тушь размазана, губы дрожат, сразу села за свой стол, руки под него спрятала, трясутся, наверное. Зато у следователя глаза — как будто стеклянные, неживые. Стал у доски и обвел школьников спокойным взглядом.
— Здравствуйте! — сказал он глухо. — Меня зовут Леонид Борисович Орловский. Я старший следователь следственного комитета.
«Следователь следственного комитета», — автоматически отметила Ксюша. Но смешно не стало. Стало жутковато. Леонид Борисович четким движением достал из кармана удостоверение и продемонстрировал классу.
— В вашем классе произошло убийство, — произнес он очень обыденно, и от этого стало еще страшнее. — А также четыре покушения на убийство. Или пять.
Все затаили дыхание. Ксю пересчитала про себя тех, кто смылся с факультатива: Артем, Ира, Егор, Катька… и Мышка. Одно убийство плюс четыре покушения. Почему он сказал «пять»?
— Эксперты сделали полную токсикологию трупа, — снова очень спокойно, и снова холодок по спине у всего класса, — и у тех, кто выжил. Обнаружен все тот же яд. А также… — Тут он вдруг повысил голос: — Некая дрянь, известная как спайс. Знаете, что это?
Полкласса, не сговариваясь, оглянулись на последнюю парту. Там сидел Данька — в замусоленных штанах, в мятом джемпере, но зато со здоровенным смартфоном. Он и сам был здоровенный. Все знали, что он приторговывает спайсами. Даже учителя догадывались. Данька ответил наглым взглядом: «Ну торгую, и чё?». Следователь сделал вид, что ничего не заметил.
— Это курительная смесь, — продолжил он. — Предположительно, яд подмешали именно в спайс, — следователь говорил все жестче, гипнотизируя класс. — А продают его дозами. Каждая доза — на троих. Видимо, две дозы раскурили на шестерых. Пять человек мы знаем. Осталось выяснить, кто шестой.
Никто не пошевелился, но Леонид Борисович повернулся к Ксюше и сказал:
— Зачем он нам? Резонный вопрос.
Ксю вздрогнула. Вопрос она задала, но про себя.
— Если он не обращался в больницу, есть вероятность, что не отравился, — снова обыденным тоном. — Возможно, именно он и есть убийца.
Все сидели, боясь шелохнуться. Следователь несколько раз прошелся вдоль доски, равнодушно разглядывая
— Вы что, идиоты?! Я же все равно найду, кто был шестым! Сопоставлю показания тех, кто в больнице! Проверю все камеры наблюдения в вашей школе! Выясню поминутно, кто где был в это время, — неучебное время, не так уж много вас тут было! Если потребуется, каждого пропущу через экспертизу, найду на одежде или волосах следы этой дряни, — он уже почти рычал. — Я вас всех в обезьянник запру, вы мне сами этого шестого к утру найдете! И он уже точно пойдет как обвиняемый, ясно?! А кто его покрывает — как соучастники!
Замолчал он так же внезапно.
Теперь никто не повернулся к Даньке, но все спиной почувствовали, как он напрягся.
Следователь выдержал паузу, выпрямился и улыбнулся.
— Но может быть и по-другому, — сказал он миролюбиво. — Возможно, кто-то из вас участвовал в этом… мероприятии, но… пассивно. Сделал вид, что курит, а сам не в затяжку. То есть он просто свидетель.
Ксю поняла, что по ее лбу течет пот. В классе раздалось несколько судорожных вздохов. Кто-то, похоже, на время терял способность дышать. Но признаваться никто не спешил.
— Ладно, — Леонид Борисович стер улыбку и вернулся к будничному тону. — Значит, так, вас тут… около двадцати человек, придется вызывать фургон. А две камеры я заранее заготовил, — и он полез в карман за телефоном.
— Нет! — взвизгнул кто-то.
Одноклассники удивленно посмотрели друг на друга — такого истеричного голоска никто из них раньше не слышал. И вдруг сообразили, что это классная.
— Нет! — повторила она. — Не надо фургон. Это я. Я была шестой. Они в туалете курили, я их увидела…
У Антонины задрожали губы.
— Они говорят: «Ну что, стучать будете? Или давайте дружить?» А я…
— Решили дружить, — вздохнул следователь.
— Я не хотела, но у них один пых остался, вот они и предложили… Я не затягивалась!
Она разревелась в голос. Следователь удивился, но быстро справился с удивлением, спрятал телефон, взял классную за локоть и повел в коридор, на ходу доставая наручники.
Еще пару минут класс сидел в полной тишине.
— Он гонит, — вдруг сказал Данила хриплым голосом. — Мы несовершеннолетние, нас нельзя просто так задерживать.
С ним никто не спорил. У Даньки десяток приводов в полицию, он знает, что говорит.
Глава 4. О ВРЕДЕ НАРКОТИКОВ
После того как классную десятого «А» вывели из школы в наручниках, уроков практически не было. Только самые выдержанные и квалифицированные педагоги смогли взять себя в руки и говорить с детьми не о спайсах, а о математике или географии.
Что касается самого десятого «А», то их кабинет вместе с туалетом, где курили отравленные, опечатали до приезда экспертов-криминалистов, а десятиклассников отконвоировали в актовый зал, где они и просидели оставшийся день.