Охота на ведьм

Юнязова Ольга Петровна

— То есть, — удивилась Анна Даниловна, — вы хотите сказать, что она случайно здесь оказалась?

— Ну, вообще-то да… благодаря Алексею, своему директору… эээээ… то есть водителю.

— Да, — нахмурилась Анна Даниловна, — с Алексеем этим тоже какая-то непонятная история. А с Аленой… ну просто чудо на чуде, тайна на тайне… Александр, ну помогите мне! Иначе я просто умру от любопытства.

— Хорошо, — согласился Александр. — Но при условии, что и вы мне расскажете, что там произошло. А то телевизор —

это не очень авторитетный для меня источник информации.

— Ой. Ну вообще-то я дала подписку, что в интересах следствия…

— А в интересах науки? — перебил ее Александр. — К тому же следствие ничего от меня не узнает, можете не волноваться.

Анна Даниловна задумалась.

— Хорошо, расскажу. Только, боюсь, я не сильно проясню картину. «Скорую помощь» вызвали ночью. Алексея обнаружил охранник гаража. Когда машина приехала, он уже вытащил его на газончик и сделал искусственное дыхание, чем и спас ему жизнь. Сейчас Алексей лежит под капельницей. Жить будет.

— А Оксана?

— Оксану я не видела. Ко мне приходили, спрашивали, но… — Анна Даниловна развела руками. — Я ничем не смогла им помочь.

— Ерунда, — сказал Александр.

— Почему ерунда?

— У вас ведь платная «скорая», не так ли? Откуда охраннику гаража знать ваш телефон? Он набрал бы ноль-три. Значит, Оксана была рядом. Это она вызвала «скорую». Правильно?

Анна Даниловна замерла, открыв рот.

— А-а-а… От вас, мистер Холмс, ничего не скроешь. Странно, что господа следователи не заметили этой маленькой детальки.

— Значит, вы знаете, где она? — с надеждой спросил Александр.

— Нет, увы, не знаю. Но она мне звонила. Сказала, что ни в чем не виновата, но чтобы я никому об этом не говорила. Еще была странная просьба, запереть Соню в пси… в неврологическое отделение и никого к ней не пускать, а Алексею симулировать беспамятство как можно дольше.

* Эта история рассказана в книге «Цветок папоротника».

Александр со вздохом облегчения откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Значит, она никого не убивала. Все остальное не имело значения.

— Александр! — прервала его эйфорию Анна Даниловна. — Вы что-нибудь понимаете?

— Пока нет, — очнулся Александр, — но давайте попробуем разобраться. Куда она могла уехать?

— Понятия не имею! Честно говоря, я надеялась найти ее здесь. Вряд ли кому-то пришло бы в голову искать ее в такой глуши.

— Да нет. Здесь есть телевизоры и множество сознательных дачников, готовых прийти на помощь нашей милиции. Особенно за вознаграждение.

— Тогда у меня больше нет вариантов. А у вас?

— На чем она уехала? Вряд ли на поезде или самолете. Там надо предъявить паспорт.

— Из гаража пропал ее белый «мерседес», наверняка на нем.

Они несколько минут помолчали. Потом Анна Даниловна сказала:

—

Теперь ваша очередь, Александр. Рассказывайте, чем вы ее лечили?

— Я? — Александр усмехнулся. — Я ее не лечил. Просто заставил купаться в росе и в холодной речке. Я знаю один прием, которому меня обучил в детстве дед. С помощью него мне удалось снять приступ и заставить ее дышать, а все остальное она сделала сама. Она изобрела интересный способ изменения памяти, возможно, именно в нем причина чудесного исцеления.

— Вот, вот, вот! Именно это мне и интересно! — оживилась Анна Даниловна. — С этого места подробнее, пожалуйста! — Она вскочила, пересела за стол и достала тетрадку и ручку.

Александр со всеми подробностями, какие смог вспомнить, начал пересказывать историю с крысой*.

Анна Даниловна внимательно слушала, кивала головой и записывала его слова.

Вдруг Александр замолчал. Анна Даниловна оторвала взгляд от конспекта и в недоумении посмотрела на него.

— А дальше? Я слушаю вас.

— Вы не слушаете, вы пишете, — слегка раздраженно сказал Александр.

— Ну, да… и что?

— А не могли бы вы не писать?

— Почему?

— Не знаю! Меня это раздражает… почему-то.

— Хорошо, — и Анна Даниловна отодвинула тетрадь в сторону. — Продолжайте.

Александр начал рассказывать дальше, но заметил, что Анна Даниловна начала нервно теребить скатерть, чтобы как-то занять руки, которые постоянно тянулись к ручке и тетради.

— А почему вы не можете не писать? — спросил он.

Анна Даниловна пожала плечами.

— Вы правы, не могу. Привычка. Кажется, что если не запишу хоть единое слово, то…

— Что? Сразу же все забудете? — улыбнулся Александр. — Так не переживайте, я еще раз расскажу.

— Дело, кажется, не в этом, — смутилась Анна Даниловна.

— А в чем?

— Понимаете, в институте со мной произошла одна история… У меня вообще отличная память, поэтому я на лекциях внимательно слушала и не писала, а материал учила по учебникам. И вот однажды я пришла на экзамен, рассказала все… А преподаватель придрался к какой-то мелочи и поставил мне «неуд». Я была в шоке… Я раз десять ходила сдавать ему экзамен, чуть из института не вылетела. И вдруг он мне заявляет, что поставит тройку, если я покажу ему свои конспекты.

— Он что, дурак?

— Скорее, самодур. Но искать правду было бесполезно. И пришлось мне переписывать несколько тетрадей конспектов. И тогда он поставил мне «отлично» и сказал: «Надеюсь, впредь вы научитесь уважать преподавателя».

— То есть он воспринял то, что вы не записывали его лекции, как личное оскорбление?

— Да. И с тех пор я стараюсь проявлять уважение к рассказчику, тщательно записывая его слова, хотя, на самом деле, мне это абсолютно не нужно.