Охота на волков (Живым не брать)
Шрифт:
Значительная доля грузов предназначалась непосредственно для нужд «народного ополчения» — ополченцев после соответствующей проверки и регистрации следовало экипировать, вооружить и поставить на «кормление».
Накануне Шувалов, Мокрушин и еще несколько сотрудников ГРУ на борту двух бэтээров посетили этот славный чеченский городок. Они пообщались накоротке с ребятами из подмосковного ОМОНа и двумя офицерами местной комендатуры. Выявили места сосредоточения ополченцев и местонахождение некоторых интересующих их объектов, после чего, незадолго до наступления сумерек, убрались на своих бронемашинах из Урус-Мартана, но не так чтобы
Предпринятая гэрэушниками рекогносцировка помогла им сориентироваться, а сведения, которыми удалось разжиться, еще раз подтвердили, что они на верном пути.
В окрестностях Урус-Мартана дислоцировались две части: бригада внутренних войск неполного состава и мотострелковый полк. Войска развернуты в полевых условиях, передовые посты находились в двух-трех километрах от окраин населенного пункта. В самом городе в настоящий момент — около четырехсот ополченцев, часть из которых командование намеревалось на днях перебросить под Грозный, где им наряду с федералами предстояло участвовать в штурме осажденного города. Бойцы сводного отряда подмосковного ОМОНа охраняют временную администрацию райцентра — подразделение численностью в полсотни штыков дислоцируется в центре города, занимая два административных здания. Обычно ночь здесь проходит в тревоге и адском напряжении, многие всерьез опасаются, что коварные нохчи лишь прикидываются невинными овечками; если они решатся поднять мятеж, то первым делом постараются истребить ненавистных им омоновцев.
Охрану складов и пунктов боепитания осуществляют совместными усилиями комендантская команда и чеченская «милиция», а если говорить реально, то контролируют складские помещения именно гантемировцы.
Что касается назначенных федералами на различные посты людей, то их поведение — обычное для этих мест. В светлое время суток глава администрации и его заместители, а также мэр, прокурор, судья на своих рабочих местах, что называется, решают вопросы. Ближе к ночи они дружно грузились в собственный или выделенный для их нужд легковой транспорт и убирались вон из города. Как правило, темное время суток они проводили в расположении федеральных войск, и ничто на свете — ни уговоры и разъяснительные беседы, ни даже грубая брань — не могло заставить их остаться на ночь во вверенном их заботам райцентре.
По ночам в Урус-Мартане очень неспокойно...
Руслан Эльбукаев, командир только что сформированного полка народного ополчения, последние несколько суток квартировал у своих дальних родственников. Он и его родной брат Бекмарс получили в свое распоряжение отдельную комнату. Служба у братьев была беспокойная, неотложные дела могли возникнуть не только днем, но и ночью, поэтому, чтобы не тревожить лишний раз гостеприимных хозяев, они заняли ближнюю к выходу комнатушку. По этой же причине четверо вайнахов, неотлучно состоявших при Эльбукаевых в качестве их ближайших помощников, а заодно и телохранителей, спали ночью не в самом доме, а в хозяйственной пристройке.
Тридцатидвухлетний Руслан и его младший брат — авторитетные в этих краях люди. В свое время они собирали «верхушку» на московских рынках, на тех из них, которые прямо или косвенно контролировались чеченскими группировками. Именно с тех пор у Эльбукаевых сохраняются прекрасные отношения со многими известными чеченцами из московской общины. В прошлую войну они успешно маневрировали между двумя силами: федералы, которые были
В действительности же братья работали исключительно на собственный карман: приторговывали оружием, наркотиками и информацией, меняли пленных и заложников — живых на живых, а мертвых на мертвых, словом, посредничали в самых разных делах и обогащались.
Не секрет, что на многострадальной земле Ичкерии такие основополагающие понятия, как тарика, духовное братство, или адат, необходимость свято чтить законы и традиции предков, давно уже не в ходу. Молодежь, которая не знает других орудий труда, кроме автомата, пачками записывается в «гази» и «вахи», повсюду исламская символика, в республику съехались посланцы едва ли не всех стран арабского мира, сотни и сотни моджахедов, повсюду славят господа криками «Аллах акбар!», но по сути — все они бидины, самые настоящие безбожники.
Вот и братья Эльбукаевы жили не по жестким требованиям адата и не по религиозным канонам, а по понятиям.
Естественно, авторитет братьев во многом основывался на силе, которую теперь весьма уважают на Кавказе, — за счет своих средств они всегда могли сколотить «команду» численностью в несколько десятков, а то и сотен бойцов. Но имели значение и связи с московской общиной, через которые они всегда могли выйти на нужных в стане федералов людей; а уж как следует договариваться с подобными субъектами, братьев учить не надо.
С началом новой кампании Эльбукаевы, как и другие подобные им личности, почуяли запах наживы. На штыках федералов они вернулись в Урус-Мартан и принялись спешно сколачивать для себя подходящую «дружину».
Братья были уверены, что им и на этот раз удастся сработать сразу на два фронта.
Руслан, по праву старшего, устроился ночевать на диване, а его младший брат спал на полу, на матрасе. Они собирались подняться в семь утра, но так уж случилось, что побудку Эльбукаевым устроили пораньше — где-то в третьем часу ночи.
Проснулся Руслан от того, что кто-то невидимый ударил ему в лицо лучом фонаря. Не успел он сообразить, что к чему, как произошло — практически молниеносно! — сразу несколько событий... Чья-то рука коснулась его лица, и Руслан ощутил, как губы ему стянула полоска лейкопластыря. Затем его схватили за руку — он хотел сунуть ее под подушку, куда спрятал на ночь «глок», — и жестко прихватили у запястья. На грудную клетку навалилась какая-то тяжесть, а в висок уперся холодный вороненый ствол.
— Тихо, Руслан, — прошипели над ухом. — Не дергайся и не делай глупостей...
Эльбукаев напрягся, пытаясь сбросить с себя тяжесть и освободиться от болевого захвата. В ответ раздался щелчок взводимого курка.
— Мы от Латыпа, — послышался тихий шепот. — У него есть к тебе разговор, он сейчас ждет нас возле будки на выезде... Извини, что пришли среди ночи, но нам не нужны неприятности...
Эльбукаев-старший при этом известии слегка расслабился, потом послышалось его мычание — очевидно, сигнализировал таким способом, чтобы «гости» разлепили ему рот.
Из противоположного угла комнаты, где ночевал младший брат, донесся какой-то шум, но тут же все и стихло.