Охота на волков

Кас Маркус

— Не, токмо угадать. Совсем маленько предвидеть. А вот как ее пользовать, так и не уразумел, — расстраивается хранитель.

— Есть у меня догадки… — задумчиво отвечаю, разглядывая неожиданный артефакт.

— Расскажи! — требует бородач, почесываясь от волнения.

— Подожди-ка.

Я залезаю в карман и достаю амулет сейдконы. Кровь давно потемнела, впитавшись в борозды от высеченных рун. Если у меня тут определитель артефактов заморских объявился, надо их все изучить.

Протягиваю Бэсу амулет и божество, моргнув,

плюется и исчезает, так и оставив предмет в моей руке. Вот и поговорили. Ладно, может найду кого по-сговорчивее. Нового преподавателя, например.

***

В академию меня отправляют раньше, чем остальных первогодок, аж на два дня. Дед объясняет это просьбой того самого жреца и я соглашаюсь, сам желая поговорить с ним пораньше.

Прибываю я на закате. Мы рассекаем золотую дорожку садящегося в залив солнца, словно торопимся заскочить на пламенеющий круг, медленно погружающийся в воду.

Вещей у меня с собой совсем немного, всего один чемодан. Как мне рассказали, на территории академии строгие правила, касающиеся одежды. С началом занятий все носят форму. Без исключений и скидок на старшинство.

Почти все необходимое предоставляется в жилых корпусах. Общаге, короче говоря. Только вот местные общежития больше похожи на гостиницы. Роскошные классические трехэтажные особняки, с мраморными полами и лестницами, высоченными потолками и большими арочными окнами.

Никаких по восемь человек на комнату. Для каждого аристократического отпрыска предоставляется отдельный «номер» с кроватью, шкафом, столом и умывальником. А вот туалеты и душевые — общие, хоть и очень вместительные.

Меня встречает распорядитель, как он сам представляется. Низкий суетливый мужичок, в слегка помятом пиджаке и с постоянно бегающим взглядом. Называется Мироном и спешно провожает с причала до моего корпуса.

В наступающих сумерках я не успеваю толком разглядеть окрестности, торопясь поспеть за провожатым. И тут меня ждет сюрприз. Размещают меня со студентами второго года. Как объясняет мне Мирон, из-за того, что меня испытывали и принимали последним, а в корпусе первогодок к тому же случилась какая-то авария, других комнат не осталось.

Распорядитель горячо заверяет, что как только будет произведен ремонт и условия станут подобающими, то мне предоставят выбор — переехать или остаться, что тоже возможно.

— Если вы сможете жить среди… этих, — таинственно добавляет он и умолкает.

Ладно, разберемся в здешнем серпентарии. Лучше, конечно, жить поближе к друзьям, но там видно будет. Кого еще из моих ровесников поселят там же, узнать не удается. Мирон ссылается на какие-то списки и подготовительную суету, а я не настаиваю. Сам и увижу.

По странной для меня традиции, первогодки прибывают позже всех. Казалось бы, что должно быть наоборот. Новичкам нужно больше времени, чтобы освоиться. То есть жилые корпуса второго и третьего года уже заполнены.

Возможно

из-за того, что уже довольно поздно, в здании пусто. Мы идем в полной тишине, нарушаемой только шарканьем распорядителя, слегка прихрамывающего на одну ногу. Поднимаемся на второй этаж по широкой лестнице и проходим половину просторного коридора. В приглушенном свете видны двери с крупными позолоченными номерами.

Мирон останавливается у двери с номером 213, гремит массивным ключом в замке и дергает на себя, неожиданно бодро провозглашая:

— Добро пожаловать в императорскую академию!

По бегающим глазам непонятно, забыл он приветствие сразу при встрече или издевается вообще. Я благодарю, забираю ключ из его протянутой руки и, нащупав выключатель, щелкаю им.

Королевскими хоромами это не назовешь, хотя комната просторная. Мебель не современная, а старинная, под стать стилю здания. Но ухоженная, без потертостей, царапин и сверкающая свежей полировкой.

Присаживаюсь на полуторную кровать с высокой спинкой, прыгаю на ней — никакого скрипа и стона пружин. На столе тощая брошюра — правила академии. В шкафу пустота, форму и прочие принадлежности я получу утром в прачечной.

Рассовываю по полкам свои вещи, пролистываю единственное чтиво, умываюсь прямо тут и решаю воспользоваться тишиной и покоем, чтобы хорошенько выспаться перед ранним подъемом.

Кажется, я только закрываю глаза и проваливаюсь в сон, как подскакиваю от истошного вопля, будящего меня быстрее сирены боевой тревоги. Так надрывно орут, только когда их убивают.

Глава 6

Отчаянный крик резко обрывается, а я хватаю кинжал и вылетаю в коридор, вышибая дверь. Вопили со стороны душевых и я несусь туда, обжигая босые ноги о холодный пол. Поскальзываюсь, чуть не падаю и в душевую въезжаю.

Просторное помещение, облицованное кафелем с потолка до пола ярко освещено рядами длинных ламп. Только одна из них мерцает, прямо над лежащим на полу телом.

Парень, одетый в одни пижамные штаны, валяется, раскинув руки. В одной зажата зубная щетка, в другой паста, рядом белеет полотенце. Следов ран нет и я кидаюсь к нему.

И только сейчас замечаю с другой стороны от двери другого парня, флегматично чистящего зубы у раковины. Он бросает на меня быстрый равнодушный взгляд и усмехается, выпуская пузыри.

— Нофичок фтоль? — шепелявит он и сплевывает пасту в раковину. — Первый раз тут?

Киваю, присев рядом с бездыханным телом. Вроде дышит, и довольно ровно.

— Он сейчас очнется, — спокойно объясняет другой. — Доброе утро!

В дверях появляется еще один полуголый парень, с перекинутым через плечо большим полотенцем. Он тоже никак не реагирует на ситуацию, только морщится и достает из ушей беруши.

— Доброе утро, говорю, — повторяет первый и невозмутимо продолжает умываться.