Охота на выбивание [СИ]
Шрифт:
— Понятно, — Ольге действительно стало понятна нервозность водителя. — Ну, тогда рассказывай дальше, что было по дороге? Ты разговаривал с клиентом?
— Да, самую малость, в начале только. Спросил, что он такой грустный, а тот говорит, что на похороны отца приехал. Пояснил еще, что тот хоть его и не вырастил, но мужик был хороший, добрый. Потом замолк. Я, чувствую, что клиент не хочет говорить, и тоже молчал всю дорогу.
— И докуда ты его довез? До Семеновки, говоришь?
— Да, как раз на полпути к Кривову мы и встали. Семеновку только проехали, а до Марьевки километров еще сорок оставалось. Колесо у меня заднее пробило. Я сразу это понял,
— Даже знал, поди, какой номер? — съязвил Паша. — Сотку, стопятидесятку поймал?
— Да какую сотку! Вот, — шофер сунул руку в карман, и подал Павлу что-то небольшое, похожее больше на дротик для дартса, только небольшой, сантиметр длинной.
— Что это такое? — спросила Ольга, так же внимательно рассматривая странную штуку.
— По виду похоже на пулю для воздушки, только у тех тупые концы, а это заостренная, — задумчиво ответил Павел, принимая из рук Ольги странную штуку. — А ты где-нибудь по дороге останавливался?
— Ну, в Семеновке как раз и останавливались. Я за сигаретами пошел, а клиент попросил крем-соды купить.
— И ты ему ее купил? — спросила Ольга.
— Ну да. Только потом он меня за нее выругал.
— За что же это?
— Крем-сода была только в двухлитровых бутылках, а он хотел, оказывается, маленькую, пол-литровую.
— А ту машину, кривовскую, в Семеновке вы не видели? — спросила Ольга.
Водитель напрягся, но потом отрицательно замотал головой.
— Не помню. Они подскочили, как только я начал колесо домкратить. Этот, усатый, снова вышел, лыбиться, козел. "Что, — говорит, — парень, колесо сдохло? Нет у тебя сегодня фарта". А потом клиенту и говорит: "Поехали, мужик с нами, с этим мудилой ты в Кривов к следующему вечеру доберешься". Тот как-то заменжевался, потом сказал: "Прости, брат, но мне туда нужно быстро". Отдал деньги, причем за всю дорогу, представляете! И сел к ним.
— А куда сел? Спереди, сзади? — спросила Ольга.
— Спереди. Этот, усатый, ему даже дверь открыл.
— А сколько их всего в машине было? — уточнил Павел.
— Я так понял, что трое. Это с водителем.
— Странно, если подсаживают, то, обычно, сзади. Спереди места занимают в первую очередь, — удивился Зудов. — Значит, усатый был за рулем…
— Да нет, он был пассажиром. За рулем другой мужик сидел.
— Так он был не таксистом? — В очередной раз удивился Павел. — Этот, усатый?
— Нет.
— А что же он тогда так разорялся, чуть силком клиента в машину не тащил? — спросил Павел.
Шофер пожал плечами.
— Не знаю… но за рулем точно не он сидел. Другой мужик. Лица я его не видел, только кепку. А этот, наверное, хотел заплатить меньше, вот и старался.
— Что за кепка была у водителя? — спросила Ольга.
— Да, обычная, аэродром, — шофер показал пальцем козырек. — Старики в таких обычно ходят, или грузины.
Павел продолжал недоумевать.
— А что, свет у них в салоне не загорался? Эта «Волга» рядом с тобой встала?
— Да нет, вперед они проехали. Но в салоне темно было, это точно, я не знаю почему.
— А номер ты их случайно не запомнил? — спросила Ольга. — Может, какие-то цифры? Сочетания букв?
— Нет, он какой-то обычный был, номер этот, серый такой.
— То есть? — не поняла Ольга. — Почему серый? Грязный, что ли?
— Да нет. Ну, обычно запоминается номер, если одинаковые цифры, там 999 или 666, а тут просто какой-то набор цифр, и таких, все
Одни допрашивали парня еще два часа, но больше ничего нового добавить к общей картине не смогли. После этого Ольга зашла к заместителю прокурора, как раз оставшегося по другому, не менее важному делу.
— Ну, что там у вас с этим таксистом? — спросил тот, устало, потягиваясь в кресле.
— Не похож он как-то на душителя, — призналась Ольга. — Один он убить не мог, слишком хлипкий для этого. К тому же душить, и вести машину невозможно. Я прошу его задержать на двое суток, и провести обыски в машине, и на квартире, на предмет обнаружения личных вещей Суконина, и отпечатков пальцев Суконина в салоне машины. Кроме того, надо выяснить круг его знакомств, может, есть судимые, может, кто уже занимался такими делами? У парня поддельное удостоверение таксиста, может, он давно занимался подобными делами? У вас не было по этому году подобных убийств?
Зампрокурора отрицательно покачал головой.
— Да нет, подобное дело было года три назад, но их всех взяли. Приезжали гастролеры из Саратова, так же работали под таксистов, и по дороге душили свои жертвы. Четверых они тогда таким образом замочили. Знали, что если клиенты с самолета, то деньги имеются.
— В любом случае надо бы его задержать, хотя бы на двое суток, — попросила Ольга.
— Хорошо, задержим, нет проблем.
— А мы пока поищем это, наше такси в Кривове, и посмотрим, кто из двух таксистов врет.
Когда они с Павлом вышли из прокуратуры, на часах было пол-одиннадцатого. Зудов взглянул на часы, и попросил: — Подвезите меня к вокзалу, как раз скоро пойдет последняя электричка. Что вы будете везти меня до Кривова, сам доберусь.
— Спасибо, — поблагодарила Ольга. — Надо хоть ночь дома переночевать, родителей успокоить.
Но тут раздалась трель мобильника, и Ольга услышала в трубке знакомый голос начальника дежурной части майора Мохначева.
— Ольга Леонидовна? Я хотел сообщить, вас это заинтересует, наверняка. Мне очень жаль. Но только что пришло сообщение, на Юрия Астафьева было нападение. Все кончилось очень печально. Мне так жаль…
Глава 21
Первую часть дороги машину вел Зудов, Ольга вести не могла, ее трясло от нервного срыва, глаза застилали слезы. Она сидела на заднем сиденье, курила сигарету за сигаретой, и пыталась вернуть себе хладнокровие.
"Хороший был парень, — думала она, — самец. Самец? Да нет, самец это как раз плохо. Это одна животная сила, грубость. А этот был нежный, добрый. Хотя ни разу не сказал, что любит, что я у него единственная. Вообще-то, это было даже честно с его стороны. И Вовчик с третьего курса, и Димка, все клялись в вечной любви, и все тут же устремлялись к другим, более смазливым шлюхам". Волна жалости снова подкатила к ее горлу, и чтобы подавить ее, она снова вытащила из памяти ту незабываемую сцену: на широкой кровати Астафьева, поперек ее, в безмятежной позе лежит та голая девка с удивительно красивыми глазами. Вопреки ожиданию всплеска злости не было, тело неожиданно вспомнило совсем другое: тугое, мускулистое тело Юрки, и такая волна удушливой похоти прокатилось от пяток до самой макушки, что Ольга даже сругнулась в полголоса.