Охота за красоткой
Шрифт:
Ну вот. Можно сказать, жизнь налаживается.
В палату вошла медсестра примерно моих лет, свежая и чистенькая в форме, будто нарочно подобранной к цвету ее лица. Премиленькая, с почти классическими чертами, она была бы всем хороша, если бы не кошмарно выкрашенные волосы. Если волосы покрашены плохо, скорее всего, это дело рук их хозяйки. Волосы медсестры были тускло-бурыми. Интересно, какой у нее натуральный цвет? И кому вообще могло прийти в голову красить волосы в бурый? Состояние собственных волос обострило мое внимание к чужим – вообще-то я и раньше посматривала
– Как себя чувствуете? – спросила медсестра, следя за стрелкой наручных часов. Не человек, а многофункциональная система: считает, следит и говорит одновременно.
– Уже лучше. Только вот есть хочется.
– Это положительный симптом. – Она улыбнулась, коротко взглянув на меня. – Сейчас выясню, можно ли вас покормить.
Ее глаза оказались зелеными с ореховым оттенком. Должно быть, при всем параде, собираясь вечером в город, она выглядит сногсшибательно. Такая спокойная, собранная, а в глазах поблескивают искорки. Я решила, что все холостые врачи, а может, и не только холостые, не прочь закрутить с этой девушкой роман.
– Вы не знаете, когда примерно у врачей обход? – спросила я.
Моя собеседница грустно улыбнулась и покачала головой.
– Как получится, смотря сколько у нас экстренных случаев. Неужели вам у нас не нравится?
– Нравится все, кроме вынужденной голодовки. И необходимости просыпаться ночью, чтобы заверить всех, что я не потеряла сознание. И волос, сбритых за двадцать восемь дней до свадьбы. Но это пустяки, а в остальном здесь чудесно.
Она расхохоталась:
– Двадцать восемь дней? Последние два месяца перед свадьбой я была как помешанная. Таких травм перед свадьбой врагу не пожелаешь!
Мама забрала из сумочки мои ключи, помахала рукой и направилась к двери. Я попрощалась с ней и вернулась к прерванному разговору.
– Могло быть и хуже. А я отделалась только парой царапин да одним швом.
– Наши врачи не столь оптимистичны, иначе вы бы сейчас здесь не лежали.
В голосе девушки прозвучала укоризна. Наверное, сестрам все время приходится осаживать нетерпеливых пациенток, а я обычно терпеливая, но сейчас у меня на счету каждый день. Их осталось всего двадцать восемь, и часы неумолимо тикают.
Скорее всего медсестра видела записи в моей карточке, поэтому я не стала объяснять, что одна ночь, проведенная под наблюдением, еще не означает серьезной травмы. Может, меня просто решили припугнуть, чтобы я не приставала с вопросами, когда же наконец меня выпишут. Но у меня было запланировано столько дел, что я не могла валяться на больничной койке и перепоручать свою работу другим. Тошнота прошла, но в голове по-прежнему пульсировала
Медсестра, на груди у которой висела табличка с именем, только я его не видела, потому что она сидела наклонившись, откинула одеяло, осмотрела мои синяки и царапины, продолжая расспрашивать меня о свадьбе – где, в каком платье и так далее.
– Свадьба состоится в доме матери Уайатта, – охотно объяснила я, радуясь возможности отвлечься от головной боли, – в цветнике. Она выращивает шикарные хризантемы, хотя я их недолюбливаю: хризантемами украшают похоронные венки. А если будет дождь, что маловероятно в октябре, мы просто переберемся в дом.
– Как вам будущая свекровь? – Тон медсестры стал резковатым – наверное, с собственной свекровью она не в ладах. Досадно, близкие родственники способны погубить любой брак. Мать Джейсона мне просто нравилась, а маму Уайатта я обожаю. Благодаря ей у меня есть свой человек в стане противника – во всех размолвках с Уайаттом она на моей стороне.
– Она чудо. Это она познакомила меня с Уайаттом, а теперь нарадоваться не может и твердит, что с первого взгляда угадала во мне хорошую невесту для сына.
– Приятно, наверное, когда тебя любит свекровь, – задумчиво произнесла медсестра.
У меня чуть было не вырвалось, что причиной неприязни свекрови могут быть неудачно окрашенные волосы, но я сдержалась. А вдруг медсестра не может позволить себе красить волосы в салоне? Правда, медики неплохо зарабатывают. Но откуда мне знать – может, ей надо кормить и одевать троих или даже четверых ребятишек, а муж у нее инвалид или просто не повезло с краской для волос. Должна же быть какая-то причина.
Она принялась снимать повязку с самой большой ссадины у меня на левом бедре, а присохшая повязка не поддавалась. Я охнула и стиснула кулаки.
– Извините. – Медсестра осмотрела ссадину. – Ого! Как вас угораздило? На мотоцикле катались?
Мне удалось разжать зубы.
– Да нет, вчера вечером какая-то психопатка чуть не переехала меня на стоянке у торгового центра.
Медсестра вскинула голову и подняла брови:
– Вы ее знаете?
– Нет, но Уайатт как раз сейчас смотрит записи с камер наблюдения на стоянке, хочет найти номер машины.
Конечно, если ему удалось получить их без ордера, а я сомневалась, что судья выдаст такой ордер, – ведь все закончилось благополучно.
Медсестра кивнула и наложила новую повязку.
– Удобно, должно быть, иметь жениха-полицейского?
– Иногда.
Точнее, когда не приходится бывать в участке чаще, чем хотелось бы, или узнавать, что мои поездки отслеживают по суммам, списанным с кредитки. Чтобы добиться своего, Уайатт способен свернуть горы. Но я не жалуюсь: таким способом он добивался меня и наконец заполучил. Несмотря на адскую головную боль, при воспоминаниях о том, как он завладел заслуженной наградой, по моему телу прошел трепет. Уровень тестостерона у Уайатта зашкаливает, но в этом есть свои плюсы. Еще какие!