Охота за наследницей
Шрифт:
Взглянула вокруг. Огромный круглый стол был накрыт на три персоны. И очевидно, что одна из означенных персон стоит передо мной.
Подняла глаза и уткнулась взглядом в безупречно завязанный галстук темно-бордового цвета, гармонирующий с костюмом глубокого синего цвета. Ощутив на талии прикосновение руки, торопливо отступила. Но Марк всего лишь хотел вежливо направить меня к столу.
— Ты задержала ужин, — упрекнул он таким тоном, будто распекал за опоздание супругу, прожившую с ним двадцать лет и знакомую с внутренним
— Меня переклинило, — отвечаю.
Он озадаченно выгнул бровь, как будто вовсе не имел подобного слова в лексиконе.
— Прошу прощения, — исправилась я. — Я чересчур утомилась за этот невероятно длинный день и, кажется… меня переклинило! Вырубилась я. Отъехала. Двинула кони. Спала без задних ног…
— Кажется, двинуть кони — это фразеологизм для несколько иной ситуации, — невозмутимо перебил меня этот представитель современной аристократии и, несомненно, доктор филологических наук.
Я угрюмо взглянула на него, но ничего не ответила. Интересно, что блюститель культуры не отодвинул для меня стул, а стоять в демонстративном ожидании я не стала. Голодный взгляд уперся в блестящий бок запеченной целиком утки. На серебряном блюде. На. Серебряном. Блюде.
Чтооо?!
Начавшееся неконтролируемое слюноотделение заставило прокашляться, прежде чем спросить:
— Будет кто-то еще? — взгляд в сторону третьего прибора.
— Еще одна дама.
Дама, значит. Ага. Уж не ее ли шмотки на мне сейчас? И как она отреагирует на факт, что я щеголяю в ее трусах? Да черт с ней, ее реакцией. Я изнемогаю. Изнемогаю от голода.
— Я могу приступать? — голодный блеск моих глаз мог бы испугать кого угодно, но Марк был невозмутим.
— Чувствуй себя как дома.
Я аки коршун набросилась на добычу, отрезав кусок птицы и шмякнув на тарелку, не глядя на растерянного официанта, застывшего рядом с кулинарными щипцами и ножом в руках. Мне было все равно. Закинула кусок сочащегося соком мяса в рот, даже не замечая его вкуса, и проглотила не прожевав. Господи, как вкусно! А когда-то я всерьез подумывала стать вегетарианкой.
— Я искренне извиняюсь, — произнесла с набитым ртом. — Просто последний раз я ела, дай бог, вчера в обед… Кстати, который час? — Мой мобильный остался… неизвестно где.
Блондин взглянул на запястье, украшенное стильными часами, вежливо сообщил:
— Двадцать минут восьмого.
И наставительно добавил:
— Нельзя себя так истязать.
Я не поняла, к чему этот менторский тон. Это такой имидж? Но когда он лапал мое тело в поисках флэшки, на джентльмена совсем не походил. Решив оставить скользкую тему, я попыталась завести светскую беседу:
— Так, значит, я нарушила какие-то правила? У тебя каждый день ужин по расписанию?
— Ну что ты. У меня ненормированный график работы. Но когда удается провести вечер дома, стараюсь следовать традиции.
— Ага-ага…
—
— Да… А когда присоединится вторая… дама? — я невольно фыркнула, произнося это старомодное слово.
— Думаю, скоро.
— Ей не обязательно придерживаться правил?
— Иногда я даю поблажки. Например, раненым…
… Или чересчур горячим, закончила я про себя, уставившись на красотку, неожиданно появившуюся в дверях столовой. Пока она плыла к своему месту, я успела хорошо рассмотреть. Двенадцатисантиметровые шпильки подчеркивали тонкие щиколотки и удлиняли и без того бесконечные ноги. Тонкая талия — ах, черная зависть! — перетекала в пышную грудь размера минимум третьего. Теперь понятно, чье белье мне сегодня предложили. Венчала все это телесное совершенство аккуратная голова с каштановыми волосами, уложенными в ракушку. Злорадно отметила, что впечатление портит чересчур короткая шея. Впрочем, на девушке платье с высоким горлом. Вероятно, это оно искажает облик.
Дама уверенным шагом пересекла столовую, обвила руками шею Марка, оставив на его щеке кроваво-красный поцелуй. Тот лишь слегка приобнял девушку и, взяв со стола текстильную салфетку, невозмутимо стер со щеки след от губной помады.
— Дарина, это Марина. Марина, это Дарина.
Та повернулась ко мне лицом, демонстрируя ярко-зеленые глаза, не чета моим:
— Приятно познакомиться.
— Да ты ведьма, — придя в себя, бестактно сообщила я, видимо, находясь под стереотипами многочисленных поглощенных книг в жанре фентези. Она радостно засмеялась.
— Да, так и есть. Владею магией. — и склонила голову набок, изучая меня. — Милое платье.
— Ах, это. Да. Надеюсь, я вас не стеснила, — я поднесла к губам стакан воды и сделала щедрый глоток, чтобы скрыть неловкость.
— Ну что ты! Друзья Марка — мои друзья, — кажется, она говорила искренне. — И давай без церемоний, на «ты», раз уж начала. Или нам выпить на брудершафт?
Я поперхнулась, закашлялась и метнула взгляд на Марка. По его лицу ничего не понятно. Решила поддержать светский разговор:
— Ты здесь живешь? А то Марк сказал, я нарушила правила, спустившись к ужину несвоевременно.
Брюнетка бросила на него неопределенный взгляд.
— Живу. Но у нас особые отношения, — лукаво произнесла она.
Особые. Это значит… ну, то, что значит. Такая горячая штучка даже слепого соблазнит одним своим голосом. А уж Марк Вадимович на зрение не жалуется. И наверняка…
Но тогда какого черта его язык делал у меня во рту?! Ведь это он перевел, в общем-то, невинный поцелуй в совершенно иной статус. Или это типично шовинистический способ указать женщине на ее место? Порабощение с помощью сексуального насилия? Внутри начало разгораться раздражение — на него, на себя, на всю донельзя странную ситуацию, заложницей которой я стала.