Охота за полимерами

Мамбурин Харитон Байконурович

Тем временем, Вездетанк, выпустив несколько выстрелов из рельс и ведя огонь лазерными башенками, затормозил у границы застройки. Посмотрел я на обзорный дисплей, полюбовался на разносимых артиллерией роботов сколопендр. Эти сволочи, естественно, погнались за нами, ну и подыхали, как того и заслуживали. А вот по нам огонь никто не вёл, что меня как порадовало, так и удивило.

— Враждебных роботов нет, Мопс? — уточнил я, на всякий.

— Никак нет, товарищ Жора! — отрапортовал БВМ. — Тринадцать единиц красноармейской техники атаковали транспортное

средство Вездетанк, несмотря на транслирование опознавательных кодов. Были уничтожены ещё до остановки транспорта, согласно вашим распоряжениям!

— Это ты молодец, — признал я.

— Служу Советскому Союзу!

Через десяток минут всполошённые нами склопендры перестали полошиться, уйдя на удобрения.

А вокруг нас стояло два десятка роботов Красной Армии, поводя корпусами. И вот надо было бы быть последним дураком, чтоб не попробовать этим воспользоваться. Потому что их хотя бы относительная вменяемость была налицо: на нас они не нападали. А это два десятка боевых роботов на атомных батареях… Это можно, просто как на прогулке, дойти до Нижневартовска. Ну, не совсем так, конечно. Но близко к тому.

— Я выйду. Попробую с ними поговорить, — озвучил я.

— Жора, во-первых…

— Свет, они нас не атакуют. Технику — не атакуют, получив красноармейское опознание. Как, ты думаешь, они отреагируют на лейтенанта Красной Армии? Какой процент опасности?

— Двенадцать процентов вероятности сбоя в ваш адрес, товарищ Жора!

— Семь с половиной, Жор.

Произнесли это Светка с Мопсом буквально в один голос, замерли, после чего начали то ли ругаться, то ли диспутировать.

— Откуда двенадцать, Мопс? Две сотни лет, кривая Кривошеева, фон…

— Товарищ Света, вынужден указать, что фон в регионе города Новый Одес не позволяет анализировать на основании кривой Кривошеева! Вы не учитываете то, что он был гораздо выше и постепенно снижался?

— Пусть так, Мопс, но наведённая радиация, регулярное регламентное обслуживание роботов в защищённой мастерской…

В общем — не вполне моя сфера, конечно. Но многое я понимал. И искренне наслаждался, если честно, ностальгируя. Как будто оказался с товарищами на Нитронске, ну и решаем мы, как очередную проблему мироздания решить. Тупо посмотрели, что к чему, ну и думаем, как курочить. Чтоб Нитронск при этом не развалить, ну и самим не помереть — тоже фактор значимый.

А ещё КМС по СамБО в этих научных диспутах — незаменимая вещь. Не сразу, конечно. Первое время все даже на “вы” и почти без мата. А вот через часок, во время перехода к прениям, очень СамБо пригождалось и помогало установить научную истину. А потом вваливались ДРуГ-06 с транквилизаторами (ну, случайно тело-другое-третье в стенку врежется, ещё какая неприятность случится, тревога поднимется) и вязали. Тащили скорбный груз из десятка-другого вяло переругивающихся тел научных сотрудников в административную часть. А там зам по дисциплине Кондратенко устало устраивал разнос. Смотрел на наши полные научно-исследовательских фингалов и раскаянья физиономии,

выслушивал наше: “да никогда больше!” — махал рукой… И до следующего месяца, хех.

— Ладно, вы тут пока пообщайтесь, — наконец негромко произнёс я. — А я пойду проверю. И ты, Бейго, тоже оставайся, я даже не думаю, что буду выходной люк Вездетанка покидать, — сообщил я заскулившему собакену.

— Эээ…

— Товарищ Жора…

— Десять процентов, не больше. Для носителя красноармейского идентификатора. Риск — приемлемый. Польза — неоспорима. Я — пошёл, — озвучил я и пошёл.

Не то, чтобы я бесстрашно не боялся. Я не боялся довольно страшно, всё же схлопотать из двадцати-тридцатимиллиметровочки в организм — удовольствие ниже среднего. Сам не пробовал, но слухи ходили упорные.

При этом, я собирался выходить на контакт с роботами на пороге люка, в форсажном режиме. И сныкаться за броню, если что. В общем, учитывая десять процентов вероятности самой атаки — реальная опасность меньше процента. А в таких условиях не попробовать — просто идиотизм.

Высунулся я из люка. Роботы повернулись и отвернулись. И всё. Не понял!

— Я лейтенант Красной Армии, Георгий Верхазов! — рявкнул я громко. — Роботы Красной Армии — опознайтесь! И переходите под мое непосредственное командование, — дополнил я, мысленно примеряя на себя мантию Урфина Джюса из детской сказки.

— Лейтенант Верхазов, вы идентифицированы, — проскрипел один из тракторов. — Ваш приказ невыполним.

— Что значит невыполним?!

— Распоряжение военного коменданта Нового Одеса полковника Сидорова: удерживать позицию, охранять город. В сношения с представителями иных родов войск не вступать, подробных докладов о бригаде не предоставлять.

— Офигеть! А если вам другой полковник прикажет?!

— Ваше звание, товарищ лейтенант Верхазов — лейтенант Красной Армии Космических Войск.

— Вот спасибо, просветил, — буркнул я.

— Служу Советскому Союзу!

— Служи, служака, — вздохнул я, забираясь в Вездетрактор.

— Обидно, — озвучила Светка.

— Да я вообще не понимаю, — возмутился я. — Срок исполнения приказа, анализ тактической обстановки! Не знаю с чего этот Сидоров отдал такой приказ, да и когда…

— Докладываю, товарищ Жора: платформы ТРАКТОР не раскроют подобные детали при наличии приказа от коменданта!

— Да это-то я понимаю. Не понимаю, с чего они не перешли в режим ожидания приказа через столько времени!

— ЭВМ, Жора.

— Не аргумент, Свет. Есть устав, есть нормативы работы роботов. Я с красноармейскими толком не связывался, но Мопс, что думаешь?

— Срок действия приказа без подтверждения — сорок лет, товарищ Жора! Либо приказ был отдан в этот период, либо имел подтверждение!

— Ну в этот период — практически нереально. А подтверждение… Слушай, а кто-то, кроме офицера Красной Армии, мог отдать подтверждение?

— Так точно, товарищ Жора! Тактический БВМ уровня штаба района, стратегический БВМ любого уровня!