Охота за слоновой костью. Когда пируют львы. Голубой горизонт. Стервятники
Шрифт:
— Но такой известный человек, как доктор Армстронг, не нуждается в представлении, — проговорил Чжэн с обворожительной улыбкой, взяв Дэниела за руку. — Я с величайшим интересом и удовольствием читал ваши книги и смотрел ваши телепередачи.
Он говорил на безупречном английском. Казалось, что это его родной язык. Дэниел почувствовал к китайцу легкую симпатию.
— Джонни сказал о том, что вы очень обеспокоены состоянием африканской природы и внесли большой вклад в дело защиты животного мира этой страны.
— Сожалею, что не могу сделать больше, — воскликнул Чжэн, протестующе подняв руку. Однако глаза его не отрываясь смотрели на Дэниела. — Простите,
Хотя он произнес эти фразы приветливым, почти дружественным тоном, Дэниел почувствовал, что вопрос задан отнюдь не из простого любопытства.
— Не беспокойтесь, Ваше Превосходительство. Мы с оператором уезжаем сегодня после обеда. Скоро весь Чивеве окажется в вашем полном распоряжении, — успокоил его Дэниел.
— О, ради Бога, не поймите меня превратно. Я не настолько эгоистичен, чтобы желать вашего отъезда. Более того, мне даже жаль, что вы так поспешно уезжаете. Уверен, нам было бы о чем поговорить.
Дэниелу почудилось в словах Чжэна облегчение — после того, как тот услышал об их отъезде. Лицо китайца не утратило теплоты, а поведение — приветливости, тем не менее Дэниел почувствовал, что за утонченными манерами дипломата скрывается что-то совершенно другое.
Взяв их под руки, посол пошел по направлению к складу, благодушно болтая. Там он остановился и стал наблюдать, как егеря и бригада носильщиков разгружали слоновую кость — трофеи вчерашнего отстрела — с грузовика у самых ворот склада. Джок уже вовсю снимал разгрузку под всеми мыслимыми и немыслимыми углами.
Бивни по одному вытаскивали из грузовика — еще со следами запекшейся крови — и по очереди взвешивали на старомодных весах в виде платформы. Сидя за шатким столиком, Джонни записывал вес каждого бивня в амбарную книгу в кожаном переплете. Затем присваивал регистрационный номер, и кто-то из егерей выбивал его на слоновой кости с помощью наборного штампа. Теперь слоновая кость считалась официально зарегистрированной — ее можно было продать на аукционе и вывезти из страны.
Чжэн наблюдал за происходящим с живым интересом. Одна пара бивней, не очень тяжелых и массивных, отличалась особенной красотой: изящные пропорции, элегантный изгиб, великолепная поверхность. Кроме того, бивни казались абсолютно идентичны и великолепно подходили один к другому.
Чжэн подошел поближе и, присев на корточки рядом с весами, погладил один из бивней с нежностью любовника.
— Какое совершенство! — прошептал он восхищенно. — Настоящее произведение искусства.
Заметив взгляд Дэниела, он замолчал и отнял руку. Открытое проявление алчного вожделения покоробило Дэниела, он не успел этого скрыть. Увидев его глаза, Чжэн поднялся и принялся объяснять своим приятным голосом: — Я всегда был очарован слоновой костью. Возможно, вы слышали, что, по китайскому поверью, слоновая кость приносит счастье. Редко в каком китайском доме вы не найдете фигурки из слоновой кости. Однако интересы нашей семьи к слоновой кости не ограничиваются данью суевериям. Видите ли, мой отец когда-то начинал простым резчиком по кости. Но он оказался настолько искусен, что ко времени моего рождения уже имел собственные магазины изделий из слоновой кости в Тайбэе, Бангкоке, Токио и Гонконге. Мои самые ранние детские воспоминания связаны с видом слоновой кости, ощущением ее поверхности. Еще мальчиком я работал подмастерьем у резчика в нашем магазине в Тайбэе и научился любить и понимать кость, как это умеет мой отец. Его
Он вожделенно посмотрел, как уносили бивни, как укладывали среди сотен других внутри склада.
— Занятный тип, — заметил Дэниел после того, как зарегистрировали последний бивень, закрыли склад на замок, а они с Джонни поднимались к бунгало обедать. — Каким же образом сын резчика стал дипломатом?
— Если отец Нинг Чжэн Гона и вышел из низших слоев общества, то давно уже к ним не относится. Насколько я знаю, он еще держит магазины, собирает свою коллекцию, но все это не больше чем хобби. Он считается одним из самых богатых людей на Тайване — если не самым богатым. А это, как ты и сам понимаешь, означает очень большое состояние. По слухам, он располагает долей во всех выгодных предприятиях по всему побережью Тихого океана, а также здесь, в Африке. У него большая семья, много сыновей, а Чжэн самый младший и самый способный. Мне он нравится. А тебе?
— Да, приятный человек, ничего не скажешь. Но… есть в нем что-то странное. Ты обратил внимание на его лицо, когда он гладил бивень? Тебе не показалось это… — Дэниел не сразу подыскал слово, — противоестественным?
— Узнаю вашего брата писателя! — Джонни даже замотал головой. — Когда нет сенсационных разоблачений, вы их просто выдумываете.
Не сговариваясь, они рассмеялись.
Нинг Чжэн Гон, оставшись вместе с одним из егерей африканцев у подножия холма, наблюдал, как Джонни и Дэниел скрылись за деревьями мсасы.
— Не нравится мне, что здесь торчит этот белый, — кивнул Гомо, старший егерь Джонни Нзоу. — Может, лучше подождать до следующего раза?
— Белый уезжает сегодня после обеда, — холодно возразил Чжэн. — Кроме того, вам уже заплачено. И неплохо. Есть план, изменить его невозможно. Другие участники операции уже в пути. Остановить их тоже нельзя.
— Вы заплатили только половину оговоренной суммы, — не соглашался Гомо.
— Вторую половину получите, когда выполните работу, не раньше, — негромко ответил Чжэн, выдерживая взгляд Гомо, гипнотизирующий, как глаза змеи, и добавил: — Вы знаете, что вам надо сделать.
Гомо молчал. Китаец действительно заплатил ему тысячу американских долларов — половину его годового жалованья, пообещав заплатить в два раза больше после того, как все будет закончено.
— Так что, вы сделаете это? — настойчиво переспросил Чжэн.
— Да, сделаю, — откликнулся Гомо.
Чжэн облегченно кивнул.
— Итак, сегодня или завтра ночью. Не позже. Готовьтесь. Оба.
— Будем готовы, — пообещал Гомо.
Уехал он на «лендровере» вместе со вторым егерем-африканцем.
Чжэн направился обратно к своему рондавеле. Его коттедж не отличался от остальных тридцати, где во время сухого прохладного сезона останавливались многочисленные туристы. Он достал из холодильника прохладительный напиток и уселся на веранде, чтобы скоротать время до того, как спадет полуденный зной.
Он нервничал. В глубине души он разделял опасения Гомо. Хотя они, казалось, предусмотрели любую неожиданность, а также все возможные изменения первоначального плана, все равно всегда оставалось что-то, чего нельзя было ни предвидеть, ни предусмотреть — например, присутствие этого Армстронга.