Охота за слоновой костью. Когда пируют львы. Голубой горизонт. Стервятники
Шрифт:
Шон колебался, но Гаррик уже повернулся, подбежал к своей керри, поднял ее и направился в сторону дома. Шон бросился за ним, догнал и опередил. Шон всегда идет впереди. Доказав свое преимущество, теперь он был настроен миролюбиво. И через плечо спросил:
– Как по-твоему, какой масти будет жеребенок у Цыганки?
Гаррик с облегчением принял предложение мира, и они принялись дружески обсуждать эту и десяток других не менее важных проблем. И при этом продолжали бежать. Если не считать часа, проведенного у реки, когда они решили отдохнуть и поджарить пару фазанов,
Здесь, на плато, заросшая травой земля мягко пружинила под ногами, когда они взбирались на низкие круглые холмы и спускались в долины. Трава вокруг шевелилась от ветра – высокая, по пояс, мягкая, сухая, цвета спелой пшеницы. За спиной у них и по сторонам поросшая травой равнина уходила вдаль, насколько хватал глаз. Впереди неожиданно возник обрыв. Местность начала понижаться, вначале круто, но постепенно спуск становился все более пологим, переходя в равнину. Двадцатью милями дальше по этой равнине протекает река Тугела, но сегодня в воздухе висит дымка, и реку не видно. За рекой, на север и на сотни миль на восток, до самого моря, простирается Зулуленд – страна зулусов. Река – граница этой страны. Обрыв перерезают вертикальные ущелья, заросшие густым оливково-зеленым кустарником.
Прямо под мальчиками, в двух милях от травянистой равнины, находится ферма Тёнис-крааль. Дом большой, с голландским фронтоном, крытый тростником. В загоне лошади, много лошадей: отец близнецов – богатый человек. Из трубы над помещением для слуг валил дым, и до мальчиков слабо донесся стук топора.
На краю Шон остановился и сел на траву. Ухватившись за босую грязную ступню, он пристроил ее на колено. Сегодня он вытащил из ступни шип, и теперь рану залепила грязь. Гаррик опустился рядом с ним.
– Парень, тебе будет больно, когда мама помажет йодом, – злорадно произнес он. – А грязь она выковыряет иголкой. Ой, как же ты завопишь – так завопишь, что голова расколется!
Шон не обратил внимания на его слова. Он взял травинку и принялся очищать рану. Гаррик с интересом наблюдал за братом.
Близнецы были совсем непохожи друг на друга. Шон уже начал обретать мужские очертания: раздался в плечах, и сквозь еще детские контуры тела проступали жесткие мышцы. У него была яркая внешность: черные волосы, смуглая от загара кожа, губы и щеки алеют от свежей молодой крови, а глаза – темно-синие, как вода горного озера.
Гаррик же изящный, с девичьими запястьями и лодыжками. Волосы у него светло-каштанового цвета, клочковатые на шее, кожа веснушчатая, а нос и края век красные от непроходящей сенной лихорадки. Он быстро утратил интерес к хирургическим занятиям Шона и принялся теребить ухо Тинкера; это нарушило ритм частого собачьего дыхания, Тинкер дважды сглотнул, и с кончика его языка капнула слюна. Гаррик поднял голову и посмотрел вниз по склону.
Чуть ниже начиналось узкое, заросшее кустарником ущелье. У Гаррика перехватило дыхание.
– Шон, посмотри туда, вон, рядом с кустом!
Голос его дрожал от возбуждения.
– Что там? – удивился Шон. И сразу увидел. – Держи Тинкера.
Гаррик схватил собаку за ошейник, чтобы та не начала погоню.
– Это
Шон был слишком увлечен, чтобы ответить.
Из густых зарослей осторожно выбирался самец антилопы-чекан. Крупный самец, почерневший от многих прожитых лет; светлые области на его горбах выцвели и стали похожи на старые меловые пятна. Уши были насторожены, а спиральные рога высоко подняты. Крупный, как пони, но ступающий грациозно, он вышел на открытое место. Остановился и в поисках опасности повел головой из стороны в сторону, потом по диагонали прошел по откосу и исчез в другом ущелье.
Мгновение после его исчезновения близнецы сидели неподвижно, потом одновременно загалдели:
– Видел его, эй, видел его рога?
– Так близко к дому! Раньше мы его никогда не встречали.
Мальчики вскочили, продолжая возбужденно разговаривать, и это возбуждение передалось Тинкеру. Пес с лаем стал бегать вокруг них. Через несколько секунд переполоха Шон решительно захватил инициативу, перекричав брата:
– Бьюсь об заклад, он здесь прячется каждый день. Не выходит, пока светло, и появляется только по ночам. Пошли посмотрим.
И Шон первым начал спускаться по склону.
На краю зарослей кустарника, в небольшой нише, где было темно и прохладно, а земля усеяна опавшими листьями, ребята отыскали убежище чекана. Земля утоптана копытами, повсюду разбросан помет, и видно место, где самец лежал. На ворохе листьев осталось несколько серых шерстинок. Шон наклонился и подобрал их.
– Как нам его изловить?
– Можно выкопать яму и поставить заостренные колья, – с готовностью предложил Гаррик.
– А кто будет копать – ты, что ли? – спросил Шон.
– Ты бы помог.
– Яма должна быть очень глубокая, – усомнился Шон.
Наступила тишина – оба задумались, понимая, сколько труда уйдет на подготовку западни. Никто из них больше не упоминал об этой затее.
– Можно позвать других ребят из города и погонять его керри, – сказал Шон.
– Сколько мы с ними охотились? Наверно, раз сто, не меньше, и даже вшивого дукера [26] не завалили, тем более чекана. – Гаррик, поколебавшись, продолжил: – К тому же помнишь, что инконка сделал с Фрэнком ван Эссеном? Когда чекан перестал лягать Фрэнка, пришлось все кишки заталкивать обратно в дыру в животе!
26
Южноафриканская антилопа.
– Ты боишься? – осведомился Шон.
– Нет! – с негодованием ответил Гаррик и тут же добавил: – Смотри, уже темнеет. Пойдем скорее.
Они начали спускаться в долину.
Глава 2
Шон лежал в темноте и смотрел через комнату на серый прямоугольник окна. В небе висел лунный серп. Шон не мог уснуть – он думал о самце-чекане. Он слышал, как родители прошли в спальню; мачеха что-то сказала, и отец рассмеялся. Смех Уэйта Кортни напоминал далекие раскаты грома.