Охота за слоновой костью. Когда пируют львы. Голубой горизонт. Стервятники

Смит Уилбур

Большая дау и две маленькие шхуны продолжали сближаться. Постепенно, по мере приближения к кипящей белой воде, крики на дау стихли, сменившись ссорами.

– Врага ты напугал не меньше, чем меня, – сказал Мансур. – Ты действительно собираешься посадить нас на риф, Кумра?

– Я мальчишкой рыбачил в этих водах, как раньше мой отец и мой дед, – заверил его Кумра.

Риф по-прежнему находился прямо перед ними, и корабль быстро приближался к нему. Дау дала еще один бортовой залп, но было очевидно, что угроза кораллов отвлекла пушкарей. Всего одно ядро пролетело над «Духом», пробив дыру в парусе бизань-мачты. Кумра тут же отправил двух матросов заменить парус.

Затем, не убирая

парусов, Кумра ввел корабль в узкий пролив, который Мансур совершенно не замечал. Пролив был такой узкий, что едва вмещал корабль по ширине. Они плыли, и Мансур смотрел за борт и не мог отвести взгляд от гигантских грибообразных колоний кораллов, которые торчали под водой всего в сажени от кипящей поверхности. Любой такой риф способен разорвать корабль пополам.

Для капитана дау это было слишком. Мансур видел, как он что-то кричит и бурно жестикулирует на корме дау. Экипаж оставил посты у орудий и бросился убирать надутый косой парус и разворачивать корабль. Убрав парус, матросам пришлась повернуть центральный брус по кругу, потом вернуть в прежнее положение. Это была тяжелая работа, а дау тем временем беспомощно качалась на волнах.

– Приготовиться к повороту! – приказал Кумра, и матросы разбежались по вантам. Капитан всматривался вперед, заслоняя глаза одной рукой, дожидаясь нужного мгновения. – Поднять руль! – крикнул он рулевому, и тот так завертел рулевое колесо, что спицы слились в сплошную полосу. «Дух» изящно повернул и прошел через поворот канала. Затем вышел на открытую воду, а беспомощная дау с беспорядочно спутанными снастями и с пушками без расчетов оказалась прямо перед ним.

– Выдвинуть пушки правого борта! – приказал Мансур, и крышки пушечных портов с грохотом откинулись. Дау находилась так близко, что Мансур мог бы перебросить на ее палубу свою шляпу.

– Огонь по мере готовности!

Одна за другой взревели пушки, и все ядра попали в корму дау. Мансур видел, как бревна борта разлетаются множеством щепок. Одна из таких щепок, длиной в руку, пролетела над его головой, как стрела, и вонзилась в мачту. На таком удалении ни один снаряд не пролетел мимо, железные ядра прошивали дау от кормы до носа. «Дух» прошел в открытое море мимо дау, с которой доносились крики ужаса и отчаяния.

«Месть» шла по проходу в кораллах сразу за «Духом». Проходя мимо дау, она тоже дала залп, и единственная мачта дау переломилась и упала за борт.

Мансур посмотрел вперед. Дорога свободна. Ни одна другая дау не может им помешать. Казавшийся самоубийством маневр Кумры застал арабских моряков врасплох.

– Убрать пушки! – приказал Мансур. – Закрыть орудийные порты и закрепить пушечные лафеты.

Оглянувшись, он увидел всего в полукабельтове «Месть». Далеко позади лишившаяся мачты дау беспомощно двигалась к рифу, подгоняемая ветром. Ударившись о риф, она резко наклонилась. В подзорную трубу Мансур видел, что экипаж покинул корабль. Матросы прыгали за борт, с маленькими белыми всплесками входили в воду и плыли к берегу. Мансур подумал: многие ли из них переживут опасные течения у основания рифов и острые клыки кораллов?

Он обстенил марсель и позволил «Мести» подойти так близко, что отец через рупор окликнул его:

– Скажи Кумре, чтобы больше никогда не проделывал таких трюков. Он провел нас через врата ада.

Кумра низко поклонился, а Дориан опустил рупор и поблагодарил капитана за хладнокровие и выдержку. Потом снова поднял рупор.

– Через час стемнеет. Я подниму на корме один фонарь, чтобы ты мог держаться за мной. Если ночью разойдемся, встреча, как обычно, у острова Сауда.

«Месть» прошла вперед, и «Дух» двинулся за ней. Еще несколько недель назад Дориан выбрал для них порт назначения. Теперь во

всем Индийском океане для них открыт только один порт. Все гавани на африканском побережье и в Омане под властью Заяна. Цейлон и Батавия принадлежат голландцам. Английская Ост-Индская компания контролирует все индийское побережье. Сэр Гай позаботится, чтобы и здесь порты для них закрылись. Остается одна безопасная гавань – форт Предзнаменования в заливе Рождества. Здесь они могут собраться с силами и продумать планы на будущее. Дориан пометил этот порт на карте вместе с навигационными указаниями и передал карту Мустафе Зиндару и бин-Шибаму: как только они объединят племена пустыни и подготовят его возвращение, они пошлют за ним корабль. Им понадобятся золотые рупии и сильные союзники. Дориан еще не знал, где найдет людей и деньги, но позже у него будет достаточно времени подумать об этом.

Он обратился к более насущным делам. Корабль пойдет из Оманского залива на юго-восток. Как только они окажутся в открытом океане, смогут направиться непосредственно на Мадагаскар, войти в Мозамбикское течение, которое понесет их на юг. Мансур держался рядом с «Местью», они плыли в великолепном закате. Под звуки далеких громовых раскатов по западному горизонту плыли грозовые тучи, и заходящее солнце окрашивало их одежды в розовый, золотой и кобальтово-синий цвета.

Однако вся эта красота не могла развеять охватившей Мансура грусти. Он покидал землю и людей, которых научился любить. У него отняли возможность воссесть на Слоновом троне и править царством. Но все это мало для него значило, когда он думал о женщине, которую потерял, не успев завоевать. Он достал из внутреннего кармана письмо, которое хранил близко к сердцу, и снова перечел ее слова: «Прошлой ночью ты спросил, чувствую ли я что-нибудь к тебе. Тогда я не ответила, но сейчас отвечаю. Да, чувствую».

Ему казалось, что это самые прекрасные слова, когда-либо написанные по-английски.

Темнота навалилась с такой театральной внезапностью, как бывает только в тропиках, и сквозь просветы в грозовых тучах показались звезды. Очень скоро и их закрыли надвинувшиеся тучи, темнота стала полной, если не считать одинокого огонька на мачте «Мести».

Мансур склонился у нактоуза и погрузился в романтические фантазии; он не ложился спать полночи. Неожиданно его привела в себя раздвоенная молния, вылетевшая из тучи и ударившая в море; сразу за ней последовал оглушительный раскат грома. На мгновение впереди из темноты показалась «Месть», освещенная ярким голубым сиянием: стали видны все детали ее оснастки и снаряжения. Потом опустилась тьма, еще более густая, чем раньше.

Мансур распрямился, оттолкнулся от нактоуза и побежал к правому борту. Ему показалось, что при вспышке молнии он увидел еще что-то – мимолетную вспышку отраженного света далеко на горизонте.

– Ты это видел? – крикнул он Кумре, который стоял рядом у поручня.

– «Месть», – ответил Кумра из темноты удивленно. – Да, о великий. Она всего в кабельтове перед нами. Можно легко увидеть фонарь на ее корме.

– Да нет! – крикнул Мансур. – Не на носу. За нашей кормой. Что-то еще.

– Нет, хозяин. Я ничего не видел.

Оба всматривались в ночь, и снова над головой гигантским хлыстом щелкнула молния, оглушил гром, и вся поверхность моря словно задрожала от этого чудовищного разряда. И Мансур на мгновение с абсолютной ясностью снова это увидел.

– Вон там! – Он схватил Кумру за плечо и яростно затряс. – Я видел отчетливо.

– Далеко?

– Две морские мили, не дальше. Большой корабль. С квадратными парусами. Это не дау.

– Это «Арктур». Ждет в засаде.

Мансур в отчаянии взглянул на корабль отца и увидел, что фонарь по-прежнему горит на его корме.