Охота за темным эликсиром. Похитители кофе
Шрифт:
Поэтому Овидайя всегда был очень осторожен. Одна ошибка – и его немедленно вздернут в Тайберне. Поэтому он опасался говорить о подобных вещах, даже в полупустой кофейне.
Вместо этого он показал на монетку с изображением головы турка.
– Как бы там ни было. Возможно, султан Мехмед IV – не Мурад Кровавый, но у него самое лучшее и самое большое войско в мире. Эта ставка на попытку отвоевать Крит кажется мне слишком самонадеянной.
Он снова спрятал монету. «И, кроме того, я уже сделал ставку в другом пари, – подумал он. – В таком, исход которого предрешен, это уж как пить дать». Овидайя поднялся.
– Прошу меня извинить, мистер Фелпс. Меня ждут в «Джонатане». Как обычно, был рад поболтать
И они попрощались. Овидайя вышел на улицу, на Шу-лейн. Там действительно было холодно, что бы там ни показывал термометр Томпайона. Бледное солнце не смогло разогнать надвигавшийся с Темзы утренний туман, хотя было уже около десяти часов. Поднявшись по переулку до Флит-стрит, он повернул налево. Однако целью его была не «Кофейня Джонатана» на Эксчейндж-элли. Там его ждали только во второй половине дня. Вместо этого он направился к Малой Британии [3] . На миг задумался, не взять ли наемный экипаж, однако затем передумал. Пешком он быстрее доберется до цели, поскольку в это утро вторника в Лондоне, судя по всему, царило настоящее оживление. Сезон начался, и полчища поместных дворян и зажиточных горожан приезжали в это время в столицу, чтобы пожить там несколько недель, посещая театральные представления, балы и приемы и обновляя к Рождеству свой гардероб по последнему писку моды.
3
Район в центре Лондона, рядом с собором Святого Павла. (Примеч. ред.)
Перед одной из витрин Овидайя остановился, рассматривая свое отражение в стекле. Самому ему тоже не помешал бы новый гардероб. Полукафтан его не слишком заношен, но уже тесноват. Овидайя, недавно отпраздновавший свой тридцать второй день рождения, в последнее время несколько расплылся. Соответственно, в своем узком сюртуке он все больше напоминал хаггис [4] на ножках. Бархатные бриджи потерлись, то же самое можно было сказать и о его туфлях. Взглянув на юношеское лицо, почти без морщин, с водянисто-голубыми глазами, он поправил строптивый парик. К счастью, скоро ему не придется довольствоваться этой одеждой.
4
Хаггис – шотландское блюдо, бараний рубец, начиненный потрохами со специями.
Овидайя отвернулся, поднял воротник и побежал вверх, к воротам Ладгейт, мимо огромной строительной площадки будущего собора. Затем пошел дальше, в сторону госпиталя святого Варфоломея. Несмотря на то что двигался он от Темзы, влажный холодный воздух пробирал до костей. Большинство людей, шедших ему навстречу, казались недовольными, шли, подняв плечи и обхватив себя руками. Овидайя же, напротив, бежал легко, словно под ярким весенним солнцем. Сегодня хороший день. День, когда он станет богачом.
Он почувствовал запах еще до того, как вошел в Малую Британию, расположенную за городскими стенами. В этом квартале разместилось множество торговцев книгами и переплетчиков. Запах Лондона, этот ни с чем не сравнимый аромат гниющих отходов, холодного дыма и мочи, здесь дополняли некоторые другие нотки: пары клея и едкая вонь свежевыделанной кожи. Не удостоив множество книг, выложенных перед магазинами, взглядом, Овидайя подбежал к дому в центре переулка. Над дверью на ветру раскачивалась дощечка, на которой были нарисованы греческие буквы «альфа» и «омега» и чернильница. Под рисунком красовалась надпись: Бенджамин Оллпорт, мастер-печатник.
Он вошел внутрь. И тут же в нос ему ударил запах клея. Что
– Минутку, пожалуйста! – раздался голос с галереи. В ожидании появления Бенджамина Оллпорта Овидайя рассматривал свежие печатные изделия. Там был трактат под названием «Ужасный и поразительный шторм, обрушившийся на Маркфилд и Лестершир, во время которого на землю падали чрезвычайно удивительные градины, имевшие форму мечей, кинжалов и алебард». Кроме того, была здесь тетрадка под названием «Лондонская отставка, или Политическая проститутка, где речь пойдет обо всех приемах и военных хитростях, которыми пользуются эти страстные леди против мужчин, с приятными историями о номерах программы вышеуказанных леди». Судя по всему, это был памфлет, о котором он читал в «Гезетт» и который вызвал такой переполох при дворе. Обычно ему дела не было до подобной слащавой писанины, но сейчас он взял копию и принялся листать. Овидайя как раз погрузился в строки с подробным описанием обещанных в заглавии номеров программы, когда услышал, что кто-то спускается по лестнице. Уши у него вспыхнули, он отложил трактат в сторону и поднял голову.
– Доброе утро, мастер Оллпорт.
– Доброе утро, мистер Челон. Как вам «Политическая проститутка»?
Оллпорт был человеком высоким, однако при встрече с ним заметить это можно было не сразу. От многолетней работы за прессом спина его согнулась и голова находилась на уровне плеч. Руки Оллпорта были черными, как у мавра, а голова, на которой он не носил парика, почти лысой.
Овидайя почувствовал, что зарделся.
– Военных хитростей, заявленных в названии, я не нашел, только… номера программы.
Оллпорт захихикал.
– Наверное, в этом причина того, что он расходится лучше, чем тетрадки с песнопениями перед Рождеством. Если хотите, можете взять один экземпляр.
– Очень любезно с вашей стороны, мастер Оллпорт, однако…
– Я знаю, вы интересуетесь только натурфилософией и ситуацией на бирже.
– Мои издания готовы?
– Разумеется. Если вам будет угодно последовать за мной.
Оллпорт подвел его к деревянному ящику в дальней части мастерской и открыл крышку. Ящик был полон памфлетов. Печатник вынул один из них и протянул Овидайе. Он был напечатан на тонкой, почти прозрачной бумаге и состоял примерно из двадцати страниц. Овидайя с гордостью прочел название: «Предложение по использованию векселей в Королевстве Английском, сходных с теми, какие используют голландские коммерсанты вместо драгоценных металлов, в качестве лекарства от нехватки денег и для стимулирования торговли, нижайше подготовленное Овидайей Челоном, эсквайром».
– Надеюсь, качеством вы довольны.
Овидайя пролистал памфлет. Печать была безупречной, но его интересовало не это. Все его внимание было приковано к неподшитому листку, лежавшему внутри. В отличие от остальной части трактата, он был напечатан на бумаге ручной выделки кремового цвета. Кроме того, на нем были водяной знак и дорогое тиснение. Овидайя отступил на несколько шагов к опорной балке, на которой висела масляная лампа, чтобы лучше рассмотреть плод трудов Оллпорта.
– Отлично. Я под впечатлением.