Охотницы за привидениями
Шрифт:
— А что случилось? — насторожился Ромка.
— Я тебе все объясню, только найди этого художника.
— Ты что, с ума сошла? — возмутилась Женька. — Дался тебе этот художник, когда у нас на острове упыриное семейство, с которым надо срочно разобраться.
— Этот Вересов написал портрет матери Льва Николаевича. Так?
— Ну…
— Каким образом он мог это сделать, если ему немногим больше тридцати лет?
— А маменька наша преставилась годков сорок пять назад, — присвистнула Женька.
— Вот-вот, я хочу знать, кто изображен
— Анфиса, ты сама говоришь, что привидение толком не разглядела, и Вересов мог написать портрет по фотографии… А что такого, обычное дело.
— Вот это мы и выясним. Меняй баксы, лови такси.
Ромка ждал нас на «девятке» темно-зеленого цвета с питерскими номерами. Как выяснилось, он одолжил ее у приятеля, с которым свел знакомство в Моздоке. Первым делом муженек повел нас в кафе и попытался довести до моего сознания мысль о том, что он меня любит. Не то чтобы я его совсем не слушала, скорее поторапливала. Ромка нахмурился и заявил:
— Ну, рассказывай… — И мы с Женькой, перебивая друг друга, начали излагать. Муж мрачнел, криво ухмылялся, взирал на нас с недовольством, после чего заявил: — Вы все это выдумали. Анфиса, такую чушь не напечатают, вот увидишь…
— Да ты с ума сошел, — возмутилась я. — Все это правда, можешь узнать по своим каналам: мы киллера поймали, Мстислав отправился в тюрьму, а еще Руслан, но Руслана не мы, и в тюрьму его незаслуженно, то есть он-то заслужил, но Любиного мужа вовсе не он убил, а Юра.
— То есть ты отдыхала на острове, где полно киллеров и…
— Ромочка, я тебя умоляю…
— Я тебя сколько раз просил, — простонал он. — Ведь просил же? Ну почему, где ты, там непременно убийство?
— Ты на что это намекаешь? — обиделась Женька, я всплакнула, а Ромка расстроился и принялся меня утешать. — Мы должны распутать этот клубок, — зашептала Женька, перегнувшись к Ромке, после того как все понемногу успокоились и он перестал рычать на нас.
— Отчего бы этим не заняться ментам? — съязвил муженек.
— Ментам, — фыркнула Женька. — Да они который день машину найти не могут, где уж им упырей ловить. В общем, как хочешь, а мы не успокоимся, пока не поймем, в чем там дело.
— Ясно, — вздохнул Ромка, сверля меня взглядом. Я на всякий случай еще раз всплакнула, он тяжко вздохнул и спросил: — Все, что вы здесь нагородили, правда?
— Конечно.
— Тогда еще раз и очень подробно.
Ромка выслушал наш рассказ, хмыкнул, покачал головой и взглянул на часы:
— Что ж, поехали к Вересову.
— Ты узнал адрес? — обрадовалась я.
— Узнал, конечно, раз ты просила.
Вересов жил на набережной Фонтанки, мы въехали во двор, оказавшийся на редкость опрятным, и я, посмотрев на окна, сказала с сомнением:
— Надо было ему позвонить и договориться о встрече. Вдруг его нет дома или он вовсе не захочет с нами беседовать.
— Уже звонили, — кивнул Ромка и уверенно набрал код подъезда. Мы с Женькой
Дверь нам открыл мужчина средних лет, впрочем, возраст ему скорее всего прибавляла борода, совершенно седая. Несколько седых нитей украшали и его шевелюру, а вот глаза были молодые, пытливые и веселые.
— Жду вас с большим нетерпением, — заявил он. — Гадаю, зачем я мог понадобиться правоохранительным органам. Прошу… Чай, кофе? Могу коньяк предложить.
— Нет-нет, спасибо. Мы вас надолго не задержим, — затараторила я. — У нас всего один вопрос. Мы видели портрет, написанный вами, — женщина в темно-синем платье с белым воротничком. Мать Льва Николаевича Илларионова.
— Вас портрет интересует или сам Лев Николаевич? — усмехнулся Вересов.
— А вы его хорошо знаете?
— Нет, зато здесь неподалеку живет человек, который знает о нем все. Если есть желание, можем сходить к ней. Это сестра Лидии Дмитриевны, покойной жены брата Льва Николаевича, Кости. Она живет в соседнем дворе, в это время почти всегда дома, кстати, она мой бывший педагог, отличный человек и милая женщина. Ну так как, идем?
— Конечно, — кивнула я, и мы отправились в соседний двор.
— Сколько гостей, — хлопнув в ладоши, засмеялась женщина, пропуская нас в прихожую. — Игорек, это твои друзья?
— Да, Мария Дмитриевна, и я вас очень прошу ответить на их вопросы.
— А что случилось? — насторожилась она.
— Действительно, что случилось? — вроде бы удивился Вересов, поворачиваясь к нам.
— Мы хотели кое-что выяснить о Льве Николаевиче Илларионове.
— Вот оно что, — кивнула женщина и поджала губы. — Проходите. Вы из милиции?
— Нет, — поспешно ответила я, потому что врать мне не хотелось.
— Мне из прокуратуры звонили, — вмешался Вересов. — Хороший знакомый. Очень просил помочь.
— Разумеется, если смогу. Вы садитесь, пожалуйста.
Мы с Женькой сели на диване. Вересов предпочитал бродить по комнате, на что хозяйка не обращала внимания. Ромка, с подозрением взглянув на кресло, устроился в нем, а хозяйка выбрала стул с высокой прямой спинкой, она сидела на нем, как королева на троне, а я подумала, что женщина очень хороша, несмотря на возраст. Ей было лет пятьдесят пять, возможно, чуть больше, светлые волосы, большие голубые глаза, приветливая улыбка.
— Так что там Лева? — невесело усмехнулась Мария Дмитриевна.
— У него в доме завелось привидение, — брякнула Женька немного невпопад. — Если честно, там вообще бог знает что творится. Мы даже решили, что они с этой его Олимпиадой упыри.
— Как здоровье у Олимпиады Назаровны? — спросила хозяйка. — Давно мы с ней не виделись. Я ведь ее к себе звала, после того что случилось с Костей, но она решила остаться с этим мерзавцем, надеялась хоть чем-то Косте помочь. Разумеется, не помогла. Все ее старания напрасны, что неудивительно, Левушка об этом позаботился.