Охотник 6: Реквием
Шрифт:
— А я кто?!… Можешь назвать мой титул?
— Ты Гильгамеш. Названный сын Соломона и «Защитник» людей, а также ты Первенец «Самоцвета».
— Первенец «Самоцвета»?
— Да. Ты тот, кто должен заменить Соломона.
Артём сощурил глаза.
— Должен?… Говоришь так, словно он жив.
— Конечно жив. Всё живо. Мы же сейчас
— Эм… как бы тебе сказать… — наконец–то дошло до Артёма, — Твоего мира больше нет. И ты не…
Горот вдруг исчез, а следом его присутствие резко вернулось, и он оказался за спиной Артёма.
— Кто бы мог подумать, что ты вновь явишься в мои покои.
«Чего?!… Почему он повторяется?» — опешил Артём.
Охотник сглотнул, а следом слегка поклонился, сказав:
— Горот — сын Габриэля и законный наследник «Света». Я приветствую тебя.
— Зачем ты кланяешься мне?… Кто ты такой?!
Артём свёл брови вместе и сказал:
— Твой мир стёрт.
Горот вновь исчез, а его присутствие возникло уже возле стола.
— Кто бы мог подумать, что ты вновь явишься в мои покои.
— Горот — сын Габриэля и законный наследник «Света». Я приветствую тебя.
На сей раз Артём не поклонился, а просто кивнул головой.
— Как и я тебя — Гильгамешь, названый сын Соломона и «Защитник» людей. Что привело тебя ко мне?
— Я… ну… — Артём просмаковал мысль и собрал вопрос, — Что думаешь насчёт моей дочери?
— Об Агнес?! — хмыкнул Горот, — Она «запятнанная». Причём самой Лилит. Она более не твоя дочь! Поэтому не тешь себя надеждами.
— Разве… мы сражаемся против «Предтечей»?…
— Ты задаёшь странные вопросы.
— Хочу кое в чём убедиться. Прошу, Горот, ответь мне. Без лишних вопросов. Я всё тебе объясню позже.
— Хорошо… — он вдруг умолк, но не на долго, — «Предтечи» это… и они… так и сложилось.
«Дерьмо! Опять этот „блок“. Я нихрена не услышал. И… это воспоминание?! Эти листы бумаги могут воплотить того, о ком ты скорбишь? Ведь как я понял, Мироздание утопал в своём горе. Видимо он запирался в своих покоях, дабы общаться с сыном… уже давно умершем сыном… вот чего Мироздание был таким угрюмым и подавленным. Теперь его слова о том, что он ненавидит себя за
— Горот. Пока что на этом всё. Ты же со мной ещё поговоришь?
— Да, конечно. Ты желанный гость в нашем доме. Поэтому лишь позови, как я вновь предстану перед тобой.
И он исчез… хотя… его даже и не было в этом мире.
Артём залез на стул и начал запихивать листы бумаги себе под плащ, следом он забрал золотое перо, повесив его на пояс, и не забыл про чернильницу, закрыв её крышкой, которая оказалась на краю стола.
— Я не вор! Просто одолжил… потом верну.
Артём покинул покои Мироздания, вышел в коридор, и увидел, что его тени поймали ещё один проход.
Использовав «скачок», Охотник оказался возле своих помощников и протянул руку, прикоснувшись ладонью к белоснежному мрамору.
Показалась дверь, состоящая из потоков чистой тьмы, и проход открылся сам собой.
Внутри ничего нет. Комната, погрязшая в мраке, была абсолютно пустой. Словно здесь кто–то быстренько всё убрал.
Что–то подсказывало Артёму, что переступать через порог опасно для жизни… но желание познать правду пересилило страх.
Охотник тяжело вздохнул и сделал шаг вперёд. И как только он зашёл в комнату, дверь тотчас исчезла, погрузив его разум в необъятный мрак… всё же нужно было слушать своё чутьё.
Впереди Артёма, метрах так десяти, возник белоснежный дым, а также существо, покрытое мраком, что взирает на гостя оголодавшими глазами, которые спрятаны во тьме.
Это существо вытянуло перед собой конечности, обнажив человеческие руки, покрытые гнилью и оспами, а где–то и вовсе не хватает плоти. У этого существа белоснежные когти, из которых сочиться красный яд, что соприкасаясь с полом, обращается в чёрный лёд.
— Ты не Тьма, — сделал Артём шаг назад, а по его лицу побежал холодный пот, — Это ты, Агнес?! В мой разум пытаешься залезть?! А вот хрен тебе! Сейчас Безымянный покажет тебе кузькину мать!
Существо начало так мерзко смеяться, что душа Артёма утонула в ужасе.
— Ты ещё не понял, кто я?
Артём сощурил глаза, ещё раз приглядевшись к когтям, из которых сочиться ледяной яд. Точно такие же когти были у Агнес, когда она обнажила свой «Истинный Лик».
— Ты… Яхве?…
Вопрос звучал абсурдно, но всё же попытаться стоило. Может быть, у Яхве нет точной формы, и он может облачаться в кого угодно.
Сначала Артём думал на Тьму, потом на Агнес, но сейчас он понимает, что ошибался и это существо на самом деле… это Бог!
— Нет, не Яхве… скажи… кто я?…
«Она знает, кто такой Яхве и не стала отрицать то, что её персону возвели в лик Богов. Это значит…»
— Персефона… — сглотнул Охотник.
— Как же давно я не слышала своего имени! — вырвался из её рта, что скрыт за мраком, холодный пар.