Охотник и его горгулья
Шрифт:
Например, сейчас, склоняясь над жаровней посреди сада, маг в десятый раз спрашивал у пламени: что за белобрысый наглец покусился на причитающуюся ему по праву должность. Двенадцать лет Аригур работал в Ордене, безукоризненно выполняя все обязанности, учил молодых. И вот явился некто, не называя своего имени, не предъявив диплома мага… Юнец, бреющийся раз в месяц! Сопляк, покусившийся на его собственность, на его хлеб!
Пламя молчало. Лишь расплывчатая мужская фигура в маске возникала из огня, нахально усмехалась, довольная собственным превосходством, и таяла, не давая ответов
Поистине героическое терпение мага лопнуло тогда, когда мерзавка Ивирида подмешала в вино любовный эликсир и заперла Аригура в комнате со старым Дивром. Старик вино выпил, а Аригура уберег Всевеликий. Зато пока оно действовало, маг не знал, как отбиться от приставаний старого пьяницы, внезапно воспылавшего страстью. Пришлось применить боевую магию, а потом долго выжигать огнеупорную дверь… а, выбравшись наружу, узнать, что за происходившим в проклятой комнате наблюдали все маги и ученики в резиденции! Изображение было выведено на огромную башенную стену…
Дивр, не в силах стерпеть насмешек, сбежал в тот же день. Аригура уговорил остаться сам Первый маг. Но тогда Аригур поклялся сжить со света ненавистную Ивириду.
Отчислить ее не могли. В учебе девица демонстрировала впечатляющие успехи. Впрочем, будь она беспросветной дурой, заботливый дядюшка-князь отстоял бы племянницу, найдя действенные рычаги давления на резиденцию. Так что на все дисциплинарные жалобы Аригуру Лиру приходил один ответ: "Если учитель не может найти общего языка с учеником, виноват учитель".
Видят неназванные, видит Всевеликий Тарден, он хотел с ней заключить перемирие, но мерзавка на любые попытки диалога отвечала еще более изощренной местью. Чего стоил случай, когда она вместе со своими приятелями изловила мага, связала несгорающими веревками и подвесила вниз головой на мосту через Свию! Аригур проболтался до утра, пока его, начавшего терять сознание от тщетных попыток освободиться, не сняла стража.
Тогда он объявил Ивириде войну.
– Я тебя утоплю, спалю, удушу!
– кричал он в бешенстве, выдумывая новые способы борьбы. А в ответ получал десятки проклятий от лучших проклинателей Сибвьера.
В зеленую калитку сада заколотили. Маг поднял глаза, и огненная фигурка растаяла. Недовольно поморщившись, Аригур сделал быстрый пасс рукой. Щеколда отъехала в строну, калитка с тихим скрипом распахнулась, и, согнувшись в три погибели, под низкой аркой прошел Ниирь - слуга и неофициальный ученик, а в последние дни и прознатчик:
– Она вернулась, - запыхавшийся парень отвел со лба прядь черных, а сейчас посеребренных луной, вьющихся волос.
– Весь день в доме отделывали комнату. А после полуночи прибыла она сама. Семнадцатого свадьба.
– Вот стерва! И именно семнадцатого, когда у меня…
Маг топнул ногой и указал Ниирю на дверь в дом. Надо подумать. В плечо мага слепо ткнулся тяжелый жук и упал в траву. Аригур этого даже не заметил.
– И чего я ей сдался, скажи, Всевеликий? За что? Почему
– простонал он чуть слышно.
О причинах подобной ненависти к своей персоне Аригур не знал. Поначалу он возомнил, будто девица неровно к нему дышит. И случай с любовным эликсиром это, вроде, подтвердил. Но после, когда нападения стали все ожесточеннее, маг задумался: "Что если Иврирда за кого-то мстит?" По милости Аригура немало учеников вышвырнули за стены резиденции. Знать бы еще за кого?
Небо начало светлеть. Музыкальная шкатулка доиграла последние аккорды. Маг загасил гадательный огонь и отправился ловить остатки сна. Сегодня он начнет действовать.
Дом Ивириды стоял на самом дне долины. Выйдя в сад можно было любоваться, как один за другим загораются огоньки погружающегося в вечерние сумерки города, - города, лениво тянувшегося вверх, но пока не способного взобраться хотя бы до половины самой низкой из окрестных гор.
Облака черничным киселем обволакивали пологие вершины. Небо еще было светлым, но читать без лампы или банального светляка становилось опасным для глаз.
Прохладный ветер, приправленный легким цветочным ароматом, оказался не в силах охладить мой горящий лоб. Виресочка, любимая моя, ты же так близко. А я здесь, дурак. Всевеликий, что я тут делаю? Если за два дня не управимся, посылаю дела к вурдалачьей матери и еду к моей обожаемой. И плевать, что Тирель подумает. Мне даже Нюка не указ!
Бросив еще один взгляд на длинные веретенца кипарисов, выстроившихся вдоль дороги, я направился в дом. Быстрее бы с этим делом покончить!
– Бездельничаешь!
– с порога накинулась на меня Нюка.
– Пойдем с нами думать. Вдруг, именно твоей гениальной головы нам недостает.
Мы терялись в догадках. Шел вечер шестнадцатого, а на нас ни разу не напали, не взорвали, даже угроз в адрес Ивириды не поступало.
– Нюка, что-то ты перемудрила, - ворчал я. Но горгулья сама недоумевала, в чем ошиблась.
– То ли противник переменил тактику, то ли в курсе нашего обмана, - виновато бормотала она, ворочаясь в кресле.
– Но я уверена, здесь замешаны твои коллеги, Тирель. Чутье меня редко подводило.
– Что тогда делать?
Мой напарник терпением не отличался, и вынужденное ожидание бесило его еще больше неизвестности. Разложенные на полу приборы упорно молчали, беседы с родственниками и знакомыми беглой девицы плодов не приносили.
– Не знаю. Кто у нас дипломированный маг?
– повернулась в его сторону Нюка.
– Ты? Вот и давай придумывай что-нибудь!
Тирель только скривился.
Через час объявился Фехай - бледный и злой.
– Я был у городского арбитра и перенес дату свадьбы на первое число следующего месяца по причине болезни невесты, - выпалил он с порога.
– Я так больше не могу. Найдите ее.
– Так что же, мне здесь еще полмесяца сидеть?
– тихо ахнул я.
– А как же Виреса?
– Подождет, - Тирель бросил взгляд на магоход и сделал мне знак, обозначающий "следи за словами". Я повел рукой, проверяя, достаточно ли плотно сидит на запястье браслет правды.