Охотник на демонов. Канзас
Шрифт:
— Около городской библиотеки.
— В течение десяти минут за вами приедут, — сказал он, параллельно давая кому — то приказ, чтобы немедленно выезжал за мной, — простите мою оплошность, господин Карл, я пытался вам дозвониться, но все мои попытки были тщетны, я подумал, вы опрокинули меня. Вы не представляете, как мне стыдно за мои подозрения.
— В дороге у меня украли телефон и деньги, у меня не было возможности связаться с вами, как только она появилась, я сразу же позвонил вам.
— Спасибо вам огромное, Карл, вы не представляете, как это много для меня значит, — ответил Хагенс, проронив слезу, —
Я хотел было сказать ему, что это зависит не от меня, но он бросил трубку.
Мистер Хагенс не мог говорить, собравшийся комок в горле не дал ему не только выдать хоть какой-нибудь звук, он затруднял дыхание.
Следующие восемь минут мне не давали покоя мысли о руке, я ломал голову, как это может быть связано с моей профессией, я же не врач и не народный целитель, может он неправильно понял трактовку моих услуг. Я специалист в борьбе с нечистью. Ладно, хватит ломать голову, при встрече я все узнаю.
К библиотеке подъехал черный лимузин, я сразу понял, что это за мной.
Водитель был не особо болтлив, поэтому мне не удалось выяснить кто такой господин Хагенс, он оставался для меня все такой же черной лошадкой, как и прежде. Единственное, что я понимал, он был очень богатый, ни у каждого есть водитель и тем более черный блестящий с кожаным салоном лимузин.
Мы приехали на ранчо. Подъехали к дому, он был очень большим, богатым и красивым, тут было все: сад, беседка, место для готовки барбекю и других вкусностей, в общем, полный комплект. Даже спортивная площадка имелась, на которой был теннисный корт. Водитель попросил меня не выходить из машины. Я послушался его. У меня не было привычки нарушать правила чужого дома. Раз так положено, это для чего — то нужно. Да и ждать пришлось недолго, в окно постучал шериф и указал жестом, чтобы я выходил. Я не спеша открыл дверь и вышел из машины.
— Здравствуйте, — сухо сказал он, — я Малдаун, шериф округа.
— Очень приятно, шериф Малдаун, меня зовут Карл, — ответил я дружелюбно, я всегда старался разговаривать так с представителями власти, так как был законопослушным гражданином, — случилось какое — то происшествие?
Наверное, что — то очень серьезное, раз сам шериф округа приехал на место преступления.
— Никакого происшествия не случилось, господин Карл, мистер Хагенс мой старый приятель и я приехал его поддержать, он сейчас, как никогда нуждается в поддержке. И поверьте, если у кого — то есть намерения обмануть моего друга или еще чего, пусть пеняет на себя. Я уверяю вас, Карл, я так просто этого не оставлю.
Шериф Малдаун очень хороший друг, это было видно невооруженном взглядом. Поэтому я абсолютно не обиделся на его грубость и подозрения.
— Поверьте, я не желаю зла мистеру Хагенсу, я приехал помочь, у меня нет дурных помыслов.
— Хотелось бы, чтобы это было действительно так, — все так же с подозрением ответил шериф, видимо он мне не поверил, — прежде чем вы пройдете в дом, я хотел бы осмотреть ваши вещи.
— Хорошо, шериф Малдаун, — ответил я, передавая гитару и сумку, — в подобных случаях недоверия я обычно разворачиваюсь и ухожу, но в этот раз я сделаю исключение, потому что вижу, что вы печетесь за вашего близкого, а в наше время это
Шериф бросил на меня неодобрительный взгляд и все же начал рыться в моих вещах. Он начал с сумки.
— Что это за бутыльки и порошки? — немного повысив голос, произнес шериф.
— Это необходимо для моей работы. Я думаю, ваш друг, а именно мистер Хагенс, рассказал вам кто я, и, надеюсь, вам понятно, что объяснять, что это я не собираюсь.
Шерифу не понравился мой ответ, но он сдержался, с психу бросил бутыльки в сумку, затем швырнул её мне.
— Полегче, шериф, не разбейте, это ценные вещи, достать их не так уж просто, — попытался объяснить я, но понял, что это напрасно, шериф был явно скептиком, он не верил, в существование нечисти, для него это были лишь выдумки. Он до сих пор терпел меня из-за своего друга, была бы его воля, я бы уже ехал в полицейский участок на допрос.
— Очень странная гитара, — презрительно рассматривая инструмент, сказал Малдаун.
— Дружище, хватит, — послышался посторонний голос, — я уже устал ждать.
Шериф молча отдал гитару и попросил меня следовать за ним.
— Ну наконец — то! — съязвил я.
Шериф в ответ злобно рыкнул.
Я не стал его дозолять, мы шли молча.
Внутри дом был не менее шикарен, чем снаружи. В комнате висели шкуры редких животных, стоял рояль не из дешевых, взглянув на такой не нужно быть экспертом, чтобы определить это. Куча картин и еще очень много дорогой всячины наполняли коридоры. Особенно в глаза бросились предметы древности, я сразу это почувствовал, им было много тысяч лет, хотелось рассмотреть их все, но суматоха, царившая в доме, не позволяла мне отвлечься и прочувствовать их энергетику.
Мистер Хагенс и шериф быстро и стремительно шли, я еле — еле успевал за ними, дом был действительно очень большим, прошло более пяти минут, прежде чем мы достигли заветной комнаты, к которой направлялись.
Когда мистер Хагенс открыл дверь, я сразу почуял запах живой падали.
— О, господи! — крикнул я непроизвольно.
Они повернули головы и уставились на меня, требуя объяснений.
— Господа, простите меня, — ответил я им, — у меня страшные подозрения, надеюсь, я ошибаюсь и они окажутся беспочвенными.
— О чем ты? — грубо ответил шериф.
Я промолчал.
Мистер Хагенс схватился за сердце.
— Чертов дурак! — крикнул шериф, поддерживая своего друга, чтобы тот не упал, — а ну пошел вон отсюда, клоун.
— Нет, пусть останется, — осадил его Хагенс, тихим голосом, — пусть расскажет, пусть расскажет все.
— Все дело в запахе, исходящим из этой комнаты, пахнет живой падалью, а это означает…
Меня перебил шериф:
— Какой, нахрен, живой падалью, ты под чем? Что ты несешь?
Я терпеть не мог, когда мне затыкали рот, но все же я сдержался и продолжил:
— Такой запах источают зомби! Полумёртвые!
Мистер Хагенс услышав вердикт, потерял сознание.
Шериф не выдержал и достал револьвер, он готов был выстрелить, еще секунда и в меня бы прилетела пуля. Меня спас ужасный вопль. Это был плач девушки, ей было очень больно. Я догадался, что мучает её.
— Мне нужно срочно к этой несчастной, — сказал я, — я могу снять боль.
Малдаун убрал оружие.