Охотник на демонов

Вин Милена

Мы медленно и синхронно двинулись по кругу, неотрывно смотря друг другу в глаза. Калеб улыбался – обаятельно, беззаботно, но я видела, как были напряжены его руки; видела на высоком загорелом лбу едва заметные морщинки – признак глубокой задумчивости. Он уверен в себе, но боится. Страх – главный враг в сражении.

Я покрепче сжала рукоять меча и, не выдержав этого молчаливого переглядывания и хождения по кругу, стремительно накинулась на мужчину. Он встретил мой, казалось бы, смертельный удар щитом, с трудом устоял на ногах и со всей силы

оттолкнул меня от себя. Его глаза вспыхнули удивлением и, кажется, восхищением. Пользуясь его секундным замешательством, я вновь занесла над ним меч, и в этот раз Калеб отразил его своим мечом.

Наши клинки сходились и расходились, немелодично звеня, но этот звук нравился мне – он ласкал слух. Звук битвы. Звук скрещивающихся клинков, означающий скорое кровопролитие и будоражащий мое сознание до покалывания во всем теле. Мы сражались свирепо, двигались быстро, точно, и хоть Калеба ограничивала в движениях его тяжелая броня, он все равно не уступал мне по изворотливости и легко прикрывался щитом, когда не успевал избежать моих ударов.

Охотники и рыцари окружили нас, одобрительно свистя и крича слова поддержки, и этот гам лишь больше поджигал наш азарт. Наши мечи снова встретились – толстая полоса посеребренной стали Калеба и моя – более узкая, тонкая, хранящая память бесчисленных поединков, смертельных сражений, благородных дуэлей.

Наши взгляды столкнулись – цепкие, испепеляющие, твердые, как металл щита, но намного смертоноснее, чем лезвия мечей. Казалось, что тренировочный бой в один миг превратился в смертельный. В бой двух врагов, не готовых сдаваться.

Калеб утратил прежнюю веселость, на ее место пришли твердость, решимость, уверенность. Он одним резким движением оттолкнул меня от себя, и наши мечи отскочили друг от друга; раздался противный скрежет. Я не успела сориентироваться и отразить удар – мужчина с молниеносной скоростью занес надо мной меч. Холодная сталь просвистела рядом с моим лицом, и я в тот же миг почувствовала режущую боль.

Сделав несколько шатких шагов назад, я быстро приложила ладонь к щеке, боясь, что все присутствующие увидят, как из раны бежит демоническая кровь. Неаккуратным движением размазала липкую кровавую жидкость и взглянула на свою руку, обтянутую кожаной перчаткой. Алая кровь.

Из груди вырвался рваный вздох облегчения, и я подняла глаза на застывшего Калеба. Он смотрел на меня, как и все присутствующие во дворе; в его взгляде сквозили тревога и настороженность. Неужели он испытывает ко мне жалость?..

От осознания этого внутри меня тотчас разлился удушающий, чудовищный жар. Злость, гнев, ярость. Они помогают мне показаться уверенной, поглощают разум, дают разрушительную силу. Я не могу ее контролировать, но и не хочу. Стиснув челюсти до скрежета зубов и сжав рукоять оружия до ломоты в пальцах, я вскричала – яростно, дико, так, что мой крик эхом раздался в моей голове, и накинулась на опешившего от подобного мужчину. Он едва успел прикрыться щитом, закрыться от губительного удара меча.

Публика

замолкла, но я не обращала на нее внимания. Чувствуя беспричинную ярость, опаляющую меня, стихийную силу и мощь – такую ослепляющую, сокрушительную, растущую с каждым новым выпадом, я наносила удар за ударом, не останавливалась, не давала противнику ни секунды для того, чтобы перевести дыхание. Мужчина не мог отразить мои удары, не мог поднять меч. В какой-то момент оружие выскользнуло из его руки, и Калеб схватился обеими руками за щит, пятясь назад и содрогаясь всем телом, когда мой меч с оглушительным звоном соприкасался с твердым металлом его щита.

– Лив! – прокричал он вдруг, пытаясь выглянуть из-за щита. – Лив, остановись!

Я не могла. Глаза застелила кровавая дымка, и я была не в силах совладать с обуявшим меня гневом. Рука ныла от непрекращающихся стремительных ударов, но я не останавливалась. Что-то прожигало меня глубоко внутри, что-то сильное и неизвестное; оно ломало меня и давало невероятную силу одновременно. Мне хотелось остановиться, но я просто не могла противостоять этой энергии, внезапно заполнившей каждую клеточку моего тела.

Резкий толчок в груди – и я едва не задохнулась. Зарычав как рассвирепелый дикий зверь, я занесла меч и со всей силы опустила его на щит. Раздался жуткий скрежет и звук надломившегося металла. Я отпустила рукоять меча, шагнула назад, с ужасом смотря на плод своей ярости. Меч застрял в щите намертво, и Калеб резко отбросил в сторону треснутый металл.

– Черт возьми, Лив! – Он посмотрел на меня с неподдельным испугом и в то же время восхищением. Пугающим его самого восхищением. – Что за чертовщину ты творила?

Я рвано выдохнула, чувствуя, как мощная энергия медленно угасает, оставляя на своем месте ощущение беспомощности, неуверенности, липкого страха. Все смотрели на меня. Я всем нутром чувствовала испуганные взгляды людей и полные восхищения взгляды охотников. Ощущая какое-то назойливое, гложущее чувство, я подошла к разбитому щиту, резким движением вытащила свой меч и спрятала его в ножны.

– Ты просто сумасшедшая, Лив, – подойдя ко мне, восторженно произнес Калеб.

Безумец. Я его чуть не убила из-за неподвластной мне энергии, а он находит в себе мужество радоваться этому кошмарному выступлению.

– Люди называют нас сумасшедшими, когда мы делаем то, на что у них никогда не хватило бы смелости, – жестко отчеканила я, развернувшись, и направилась прочь со двора, не обращая внимания на провожающие меня взгляды.

– Еще бы! – К моему великому сожалению Калеб увязался за мной, не спуская с меня горящих восторгом глаз. – Ты сломала мой щит. А мне говорили, что он сделан из лучшего металла в столице.

Мы завернули за угол и пошагали вдоль длинного коридора, с одной стороны которого находилась голая мраморная стена, а с другой – резные белокаменные колонны, находящиеся на небольшом расстоянии друг от друга, что позволяло видеть весь тренировочный двор.