Охотник на попаданцев
Шрифт:
— Ты уже это делала?
— Да.
— И как прошло?
— Как видишь, я жива и здорова.
Стас выпучил глаза и попытался поймать ими взгляд девушки. Но та так и не подняла своих очей.
— И что ты себе поменяла?
— Это неважно, — Эмола осушила камень и положила то, что от него осталось, на прикроватную тумбочку. А затем отвела от себя тему разговора. — Несмотря на то, что древние изобрели эти протезы, они не дали возможность их получить каждому. Это очень несовершенная технология.
— И что изменилось теперь?
— Энергия.
— В каком смысле?
— Ну вот, к примеру, эта рука была создана не для тебя. Это вообще нерабочий прототип, который сделали для испытаний. Но сейчас я непросто активирую его, но и доведу до ума, чтобы он была тебе, как родной.
— Хочешь сказать, я не почувствую разницу?
— Ооо, нет. Разницу ты почувствуешь. И ещё какую!
Эмола прикоснулась светящимися ладонями к протезу наёмника. По всем стыкам сразу же поползли оранжевые линии. Налет ржавчины испарялся, недостающие элементы собирались на глазах.
То же самое происходило с ногой.
В местах, где металл соприкасался с плотью, световые линии ползли, словно в это место пришелся удар молнии.
Постепенно в протезах начали просыпаться какие-то ощущения. Сначала они были едва уловимыми, но, чем больше Эмола закачивала энергии, тем острее становились чувства.
Вскоре искусственные конечности стали одним сплошным оголённым нервом. Боль была такая, что наёмник не всегда мог удержать крик в себе.
— Терпи. Это ненадолго, — пыталась девушка подбодрить Стаса.
— Да как-то… не терпится, — мужчине казалось, что все нервы на правой стороне тела опустили в раскалённую лаву. И при всём этом возможность двигать протезами ещё не появилась.
В какой-то момент стало настолько больно, что в мозг Стаса не выдержал и, щёлкнув остановкой сознания, отправил мужчину в отключку.
Прошло еще двое суток, прежде, чем Стас снова почувствовал связь с реальностью.
Всё это время его нервная система остро нуждалась в помощи извне, так как не могла самостоятельно справится с нагрузкой. Она то и дело пыталась отторгнуть инородные субстанции в организме.
Поэтому Эмола не отходила от наёмника, поддерживая в нём жизнь с помощью снадобий и эльфийских природных чар.
— Выживет или нет? — сквозь сонный бред слышал Стас какой-то мужской голос.
— Он пытается, — отвечала Эмола.
Наёмник чувствовал, как девушка держит его за руку.
— Ты, конечно, хитрая девка. Я вижу, что ты задумала.
— Я всего лишь хочу его спасти.
— Ага, эти сказки мамке его рассказывай. А я прекрасно вижу твой план.
Послышались удаляющиеся шаги.
— Хорошо ты тут устроилась. Нравится жить в большом доме?
— Отстань, Поэт! — хоть и грубо, но с четкими нотками страха, прикрикнула эльфийка.
— Да ладно тебе. Я ж не против. Только не надо обманывать ни меня, ни себя. И, уж тем более,
Дверь скрипнула, а затем захлопнулась.
Стас снова погрузился во тьму.
Прошел ещё день.
Спавшая за столом Эмола неожиданно почувствовала руки на своих плечах и с вскриком проснулась.
— Доброе утро, — мягко прозвучал приветливый мужской голос.
Девушка повернула голову и увидела Стаса.
Улыбающийся наёмник стоял позади неё. Вполне бодрый и живой, словно не было этих долгих и мучительных дней, в которых он мог испустить дух в любое мгновение. Усыпанные сетью оранжевых линий, протезы были исправны, а при движениях издавали негромкий механический звук. На лице не было заметно никаких признаков боли.
— Ты живой! — эльфийка вскочила со стула и прижалась к мужчине. Из глаз одна за одной побежали слезы радости.
— А разве я должен был умереть? — голос Стаса был довольно энергичным. Похоже, нервная система таки смогла справиться с нововведениями, а паника с шоком и вовсе покинули сознание.
— Всё, что угодно могло случиться, — прижавшись мокрыми щеками к голой мужской груди, всхлипывала Эмола.
— Но ты справилась, — наёмник положил руки на её талию, но прижимать девушку к себе не стал.
Внезапно для себя, он обнаружил, что протезы каким-то образом улавливают прикосновения. Он чувствовал её тело и тепло. — Спасибо тебе.
Они простояли так несколько минут. Стас водил рукой по её спине, продолжая удивляться, что его железные органы имеют осязание. А она пыталась совладать с нахлынувшими эмоциями.
— Ты, наверное, есть хочешь? — наконец, справившись со слезами, продолжила разговор девушка.
— Ещё как! — рассмеялся наёмник. — Но сначала бы попить.
— Кувшин вон там, — указала рукой эльфийка на сосуд, — и еще одеться бы не помешало.
Стас глянул на себя. Из одежды на нём была только набедренная повязка.
— Я тебя смущаю?
Эмола раскраснелась, а затем быстро скрылась в соседней комнате.
Через минуту она вернулась с большой тарелкой, наполненной вяленым мясом, картошкой и какими-то фиолетовыми фруктами. Поставив еду на стол, она помчалась в другую комнату, дверь в которую была прикрыта сетчатой шторой.
— Хорошо ты тут устроилась, — опустошив кувшин с водой, оценил Стас жилище эльфийки. — Симпатичное у тебя дом.
— Это не мой дом, — выкрикнула девушка, копаясь в шкафу. — Инженеры не могут иметь своих домов.
— Чей же он тогда?
— Твой.
— Мой? — Стас удивленно покосился на штору, через которую было видно как эльфийка копается в вещах в весьма соблазнительной позе. Рефлекторно он шагнул ближе и отодвинул тряпицу, чтобы ничто не мешало обзору. — Как это мой?
— В бункере умерло много воинов, — не оборачиваясь и не слыша, что мужчина подошел, ответила Эмола. — И потому освободилось много домов. Этот достался тебе.