Охотник: Покинутый город (Обновление от 09.04.09)
Шрифт:
— Жаль, — вздохнула девушка. — У меня был великолепный шанс выиграть. Ты стал гораздо лучше создавать структуру заклинания, и никакой проблемы в её запоминании теперь нет. Раньше мне было гораздо сложнее учиться у тебя, чем сейчас. Не знаю, как ты этого добился, но у тебя здорово выходит.
— Да, я тоже заметил, что теперь заклинания мне легче поддерживать продолжительное время.
— Только линии узора стали чуточку бледнее, — сказала Элизабет. — Изучению это не мешает, но раньше создаваемые тобой
— Вот как, — задумчиво проговорил я, — а этой разницы я не уловил. Для меня узор остаётся столь же ярким, что и год назад. Видимо, постоянное использование истинного зрения принесло свои плоды, и теперь я чётче вижу энергетические структуры.
— А для чего ты пользовался истинным зрением? — поинтересовалась Элизабет.
— Поначалу нужда заставила — мороки меня одолели, и пришлось забыть на время об обычном зрении. Пришлось мне с поводырём топать. А через какое-то время я приноровился, и оказалось, что истинное зрение вполне может заменить обычное. Кстати, это будет твоим дополнительным заданием — используй истинное зрение, когда только можешь. Рассматривай окружающие предметы, пробуй ходить ориентируясь на потоки энергии.
— А зачем?
— Пригодится. Например, ночью можно без света обходиться и спокойно передвигаться в абсолютной темноте. Очень полезная возможность. И в бою может пригодиться, ведь тебя не смогут ослепить.
— Хорошо Дарт, я буду упражняться, — заверила меня Элизабет.
— И про сторожевое заклинание не забывай. Во время отдыха оно должно постоянно твой сон стеречь, чтоб тебя никто не мог застать врасплох. Как выучишь структуру, я объясню тебе, как контролировать размер сторожевой паутины.
Поблагодарив богов за то, что Элизабет — понятливая и не строптивая ученица, я посоветовал ей побыть немного с дядей. Должен же Нолк поговорить с дочерью перед отъездом, а завтра такой возможности может и не быть. Я же спустился в зал и, обнаружив там Стефани, пошёл к ней.
— Присаживайся, Дарт, — с улыбкой предложила мне Стефани. — А то я тут скучаю одна. В город по такой мерзкой погоде не выйти, а заняться не чем. Хотела Элизабет позвать, а её нет.
— Она с отцом прощается, — сказал я.
— Понятно, — сказала Стефани, — тогда ей сейчас не до пустых разговоров. — Вздохнув, добавила: — Мне тоже было очень тяжело расставаться с родителями. Хорошо ещё, что отец не позволил матери поехать со мной.
— А чего он уехал-то, не дождавшись, когда ты в Академии устроишься? Странно это как-то — оставить тебя одну, без присмотра.
— Тебе не понять, Дарт, — вздохнула Стефани. — Мой род насчитывает тридцать семь поколений благородных предков. Наш род известен даже за пределами Империи и славен своими героями, а тут такой позор…
— Какой позор? — спросил я умолкшую девушку. — Нет, если действительно что-то
— Позор в том, что я решила поступить в Академию, — грустно усмехнувшись, ответила Стефани. — Наследница древнего аристократического рода стала служанкой.
— Какой служанкой? — недоумённо спросил я. — Вроде в Академии служанок не учат.
— Маги не одну сотню лет служили аристократам. Это сейчас они силу набрали и привилегии себе выторговали, а раньше маги были обычными слугами. Потому и стала я служанкой. Чтобы учиться, мне пришлось принять новый статус, и теперь я не отношусь к настоящему благородному сословию. И отец от меня отрёкся…
— Вот же идиотизм какой, — нахмурился я. — Отречься от дочери из-за каких-то глупых убеждений — это безумие.
— Дарт, дворянская честь — это не глупость, а одна из святынь благородных людей. Аристократы — это самые достойные и порядочные люди, которые являются образцом для подражания, и на чести и следованию заветам предков держится их слава.
— Угу, порядочные и благородные, — скривился я. — Ты наверное никогда не была на окраинах империи и не видела, что творят эти достойные люди.
— Это, наверное, какие-нибудь посвящённые в рыцари простолюдины или потомки молодых родов ведут себя неподобающе. Настоящая аристократия не такая, и мерзавцев о которых ты говоришь не пустят на порог ни одного приличного дома.
— Это чушь, — убеждённо сказал я. — Негодяев среди благородных даже больше чем среди простолюдинов и не важно к какому роду кто принадлежит. Просто многие низкие и отвратительные поступки благородные принимают как норму, вот и кажутся они сами себе белыми и пушистыми.
— Ты считаешь, что я негодяйка? — вывернулась Стефани из неприятного разговора с помощью стародавнего женского способа.
— Нет, — покачал я головой. — Просто хочу сказать, что титул сам по себе не делает людей порядочными, и принадлежность к благородному сословию не значит, что этот человек достоин уважения.
— Этот спор не имеет смысла, — сказала девушка. — Всё равно я уже не принадлежу к благородному сословию.
— Почему не принадлежишь? Маги ведь приравнены в своих правах к благородным, а кое в чём и большими свободами пользуются.
— Приравнены, — подчеркнула Стефани, — но не являются благородными.
— Ничего, ещё десяток-другой лет и аристократия исчезнет, — утешил я девушку. — У них нет будущего. Слишком уж они надоели Императору.
— Да, за Императором сила, — признала мою правоту девушка. — Он может стереть в порошок аристократию, но этим обречёт себя на зависимость от нового сословия — благородных магов.
— Может, так будет лучше.
— Может быть.
Замяв разговор на спорную тему, мы немного посидели молча.