Охотник: Покинутый город (Обновление от 09.04.09)
Шрифт:
Не вымолвив ни слова, девушка тронула своего коня и выехала со двора, сжимая в руке розу. И так и ехала с ней, благо коней мы не торопили, позволяя им двигаться с той скоростью с какой они желают, и править можно было и одной рукой.
— Мэри, ты что будешь с деньгами делать? — спросил я у девушки, с мечтательной улыбкой разглядывающей горизонт. — Небось на красивые платья и побрякушки всё спустишь?
— Нет, — усмехнулась девушка и поддела меня: — Это же ты у нас на покупках помешан, а не я. Да и платьев у меня и так в достатке. Я пока вознаграждение в денежном
— Экая ты запасливая, — улыбнулся я.
— Предусмотрительная, — поправила меня девушка и полюбопытствовала: — А ты на что денежки спустишь? На походы по борделям и на красивую одёжку?
— Прям не знаю, — чистосердечно признался я, почесав затылок. — За такие деньжищи должно быть можно себе целый гарем завести и дворец построить. И ещё очень много останется. Сто тыщ, это же… Прям не знаю, как их потратить.
— Какие сто тысяч? — нахмурилась Мэри.
— Ну как же, в первом месте добычи было больше, чем на сто тысяч, и у Сулимцев почти на столько же изъяли. Всего, значит, чуть больше двухсот выходит. А моя доля — это половина, — любезно пояснил я.
— Половина, — кивнула девушка и порадовала меня: — Только тебе её не видать. Ты же смертник и проходишь по бумагам как моя собственность. Так что казначей выдаст мне вознаграждение, и его-то мы и поделим.
— Сдаётся мне, мой обожаемый и любимый партнёр, что ты нарушаешь наше соглашение, — мило улыбнулся я. — Уговор был делить добычу пополам, а не вознаграждение. Выходит, что ты мало того, что нарушаешь соглашение, так ещё и не заботишься о преуспевании нашего предприятия, раз хочешь ввергнуть его в такие убытки. Пускай ваш казначей и не мечтает о таких дорогих подарках от меня. Небось он не девица, чтоб я ему подарки дарил.
— Тут ты не прав, — рассмеялась Мэри. — Казначей у нас леди Вернада. Не девушка конечно, у неё уже внуки есть, но всё же оказанное тобой внимание будет ей приятно.
— Всё равно обойдётся без подарков, — категорично заявил я. — Могу по доброте душевной букет цветов ей подарить, но не такие деньжищи.
— Дарт, забудь ты об этих деньгах, — посоветовала девушка. — Пойми, никто не станет платить смертнику. Всё, чего ты добьёшься своим упрямством, это не дворец с красивыми девушками, а холодный подвал с мерзким палачом. Или тебе так хочется умереть?
— Это почему же? — спросил я. — Мне Кара говорила, что если власти сочтут человека полезным, то могут снять статус смертника.
— Это да, такое возможно. Но тебе как минимум придётся стать гражданином Элории и принести присягу.
— Вот видишь, проблема решаема, — обрадовался я. — Значит, по приезду в Талор нужно убедить власти в моей полезности, а уж потом и о передаче в казну артефактов договариваться.
— Хорошо, я помогу тебе избавиться от статуса смертника, — согласилась Мэри. — Только по деньгам всё одно так же выйдет — ведь принеся присягу, ты станешь служить Элории и сможешь рассчитывать лишь на то же самое вознаграждение, что и я.
— Значит, придётся договариваться так чтобы речь шла не о вознаграждении, а о плате как для охотников, — решил я. —
— Дарт, опомнись, — обеспокоилась Мэри. — Не согласятся никогда тебе платить такие деньги. Так договоришься, что до конца жизни об этом жалеть будешь. После твоих претензий переговоры плавно переместятся в подземелье, где вы и сговоритесь окончательно. И подумай сам, на какие условия будешь ты согласен, когда тебе начнут пальцы плющить и кожу сдирать.
— Мэри, так ведь ты мой партнёр, — усмехнулся я. — И поможешь мне избежать такого развития событий. Всего-то и нужно убедить власти, что выгодней сохранить мне жизнь, чем убивать. Приедем в столицу и начнём договариваться. Думаю, они клюнут на приманку в виде портала.
— А имеющиеся у нас сокровища?
— Пока оставим у себя. Сдашь пару недорогих безделиц, и хватит с них.
— Дарт, я на службе и не могу так поступить.
— Мэри, ты мой партнёр, — напомнил я девушке о нашей взаимной клятве. — Поэтому я предлагаю совместно заниматься переговорами с властями о передаче артефактов, и не сдавать нечего сверх мелочёвки, пока плата не устроит нас обоих.
— Дарт, повторяю, забудь о золоте и успокойся, — сказала девушка. — Статус смертника с тебя снимем, и удовольствуйся этим.
— Нет, — мотнул я головой. — Я не каторжанин, чтоб работать за плошку похлёбки и корку хлеба. Если власти не согласятся на мои условия, то и демон с ними, пусть сидят без ничего. Люди и из-за золотого порой готовы голову на кон поставить, а тут такой куш.
— Это ты из-за вчерашнего так взбеленился? — спросила Мэри, внимательно смотря на меня. — Решил, что лучше погибнуть, чем проиграть?
— Нет, — благодушно усмехнулся я. — Я проигрывать не собираюсь. Но если ты опасаешься за свою жизнь, то просто откажись от своих непомерных требований относительно сокровищ, и тогда никаких проблем не будет.
— Нет уж, — покачала головой девушка. — Никуда ты от меня не денешься.
— Это твой выбор, — пожал я плечами и рассмеялся.
— Что смешного? — нахмурилась Мэри. — Тебя забавляет то, что ты ради металлических кругляшей наши жизни на кон ставишь?
— Нет, — смеясь, проговорил я. — Меня другое веселит. Чья-то детская наивность.
— Что ты хочешь этим сказать? — насторожилась Мэри.
— В другой раз объясню, — пообещал я.
Этот разговор стал основой общения между мной и Мэри на протяжении всего пути до Талора. Спорили мы едва ли не до хрипоты, склоняя друг друга к своей точке зрения. Мэри убеждала меня отказаться от непомерных требований, а я упорно стоял на своём и не соглашался ни на какие уступки. Никто за мой счёт не разживётся, а если Мэри желает, то может подарить свою долю властям, раз она их так обожает. И никакие объяснения того, что со мной сделают, не могли изменить моё решение. Никакой радости от просто смены статуса я не испытывал и не собирался ради того, чтоб меня не считали смертником, всю жизнь таскать каштаны из огня.