Охотник за бабочками 2
Шрифт:
И последним двинулся я. Кузьмич, на всякий случай, пристроился за спиной, чтобы в случае экстренной необходимости попытаться спасти меня от полосы. Но ничего не произошло. Я даже удивился. У меня ведь не все как у людей. Без приключений никак. А тут, как по центральной улице имени Бродвея.
Ступив на твердую землю, я выпустил из легких воздух. И тут же тугой удар пониже поясницы пихнул меня на землю.
— Чем-то вы ему не понравились, сударь, — молвил господин Кулибин, помогая мне подняться, — Может что грубое сказали?
Ответить мне не дали. Справа от нас раздался взрыв
Я рухнул вниз, краем глаза заметив, как команда штабс-капитана Орлова последовала моему совету. И правильно сделала, потому как вслед за взрывом над нашими головами засвистело.
— За мной, — скомандовал я, и двинулся прямиком к проделанному в колючей проволоке отверстию. Валяться под огнем и ждать его окончания, конечно, приятно, спору нет. Но лучше что-то делать. Лучше спасаться.
— Замели, — Кузьмич, по случаю обстрела ползший рядом, низко пригибал голову и прикрывался крыльями. После сегодняшнего инцидента я сомневался, что с моим другом может вообще хоть что-нибудь произойти, но все равно. Было жалко. Сколько ему из-за меня неприятностей и переживаний?
— Не кучковаться, — приказал я ему. Пуля и любой другой заряд, как известно, существа сугубо женского пола, но кучность любят больше всего. Особенно если биомагнитные.
Обложили нас плотно. Взрывы ложились все ближе и ближе, навевая мысли о том, что не все вечно в Великой Вселенной. А про беглый огонь и говорить нечего. По моему мнению стрельбу вели из всех известных мне видов оружия. Над головами проносились заряды бластеров, пули простые и пули нарезные, кумулятивные и с начинкой из соли. Пару раз прошипели стрелы и один раз булыжник.
И я не представляю, как под таким градом штабс-капитан Орлов смог встать в полный рост, поправить куртку, отсалютовать и произнести пламенную речь. Смысл ее заключался в том, что негоже русскому офицеру прятаться от смерти. А потом штабс-капитан зигзагами побежал по полю. И даже не пригибал головы.
Вслед за ним бросился молчаливый поручик, а потом и господин Кулибин, придерживая рукой все время слетавшую с него шляпу. Господин Кулибин, кстати, продолжал вдыхать прежними трепетными ноздрями воздух свободы. А по-моему, вокруг пахло больше смертью.
Видя, как улепетывают по направлению к своему кораблю первооткрыватели, пришлось и мне поднять свое тело с поверхности. В одиночку в плен не согласен.
Вот уж развлечение, скажу от всего чистого уродского сердца. Кругом только и слышно: — «Вжик, фьють, бумс, ж-ж-ж-ж», — Последний звук от булыжника. Чуть мне в висок не заехал. Странные люди, камнями лучше кидаются, чем стреляют.
Темная масса Орловского корабля приближалась с каждой секундой. Стоя на приставной деревянной лестнице вся троица старательно подбадривала меня криками. Давай, мол, сударь, открой второе дыхание. А у меня уже давно.
Я уже тянул руки к лестнице, когда шальной взрыв непутево разорвался в непосредственной близости от меня. Взрывной волной меня закинуло внутрь корабля первопроходцев, и я потерял сознание.
И я тут же пришел в сознание. А чего долго там делать. Можно пропустить самое интересное.
Штабс-капитан и господин Кулибин крутили какие-то штурвалы, дергали за рычаги и кидали
— Чего еще? — я попытался встать, чтобы хоть чем-то помочь штабс-капитану. Попытался и не смог. Равновесие отсутствовало.
Я посмотрел вниз. В то место, где из тела начинались ноги. Тело имелось. Слегка обоженное, но в целом не поврежденное. И одна нога также присутствовала. А вот со второй произошла неувязочка.
— А где? — я показал пальцем на отсутствующую вторую ногу.
Кузьмич сразу понял о чем речь и, предварительно сильно толкнув поручика в ухо, ответил. Жалобно так, и тихо-тихо.
— А потерял ты ногу, командир. Оторвало ее. Напрочь. Так тебе перевязку делать или уж бесполезно? Как сам думаешь?
Мне стало тошно. И даже где-то обидно. Как могло случиться так, что я, бывалый охотник за бабочками, побывавший в сотнях переделках теряю часть тела? Почему сразу не помер?
— Терпите, сударь! Терпите! — заорал штабс-капитан, усердно работая лопатой, — Мы сейчас разкочегаримся и попробуем доставить вас на ваш корабль. А то у нас даже аптечки не имеется. Интенданты государыни посчитали излишним весом. Зато штандартов полную кладовку напихали. Сволочи. Возьмете на память парочку?
Я пошарил глазами и отыскал Кузьмича, который порхал возле оторванной конечности и внимательно изучал на предмет дополнительного хирургического вмешательства.
— И даже не думай об этом, — отчего-то гнусавым голосом попросил я друга, — А то знаешь,… Брось ты меня. А, Кузьмич! Не жилец я. Найди Корабль и лети на Землю. Передай паПА, что со мной неприятности. Только покрасившее как-нибудь. Ладно?
— А можно так? — Кузьмич уселся перед моим носом, — Далеко, далеко за Млечным путем зажигались и гасли многочисленные звезды. На якудзянском чертовом небе догорала вечерняя заря от разорвавшейся нейтронной бомбы. И вот в этот самый момент, ваш сын молодой, уважаемый паПА, вдруг прямо у меня на глазах как-то поник головой. Я присмотрелся и … о, боже! Сердце самого лучшего в Галактике охотника за бабочками оказалось пробито насквозь. Ваш сын…
Кузьмич зарыдал, мелко вздрагивая всем телом и особенно крылышками. Потом взял себя в руки и продолжил.
— Ваш сын, уважаемый паПА, Сергеев Константин, упал с этим самым прострелянным навылет сердцем, пулей, пущенной недрогнувшей рукой узкоглазого якудзянина наймита, прямо под посадочные стапеля Вселенского Очень Линейного Корабля. Упал он и закрыл голубые-голубые глаза. У тебя, командир, голубые глаза?
Бабочек заглянул в глубину моих глаз и остался доволен.
— Все одно никто уже не проверит. Дальше? А дальше я скажу, что ты попросил меня, как своего самого лучшего друга и сотоварища, а также финансового приемника и душеприказчика передать данную скорбную весть ему, твоему паПА, со всеми вытекающими последствиями. Мол, погиб ты, за хороший экземпляр, до конца оставшись верен своей подлой профессии. А мы с Кораблем вернулись без тебя, чтобы продолжить дело всей твоей жизни. Ключ от сейфа у тебя, командир, где лежит? А, вообще, красиво?