Охотник за бабочками 3
Шрифт:
Кто хоть немного знаком с Кузьмичом, тот знает, что нет ничего страшнее, чем ничего не делающий бабочек. Это страшнее северного урагана. Страшнее взрыва сверхновой.
— … первым делом космолеты… м-мм-м… ну а бабочки, а бабочки потом!
Последние слова Кузьмич проорал срываясь в крутом пике.
Впереди жужжащая бабочка стрекоза первой заметила меня, взвизгнула и шарахнулась в кусты бамбука. Следом за ней, поняв, что на базу прибыл главнокомандующий, рванули все участвовавшие в испытательных полетах бабочки. Рассыпались в одно мгновение, оставив Кузьмича
Бабочек поздно сообразил, что его летательный аппарат остался без тяговой силы. Он полностью доверялся на слух. Единственная, кто не бросил Кузьмича в трудную минуту оказалась бабочка трубодурница. Как исходилась ревом, так и продолжала. Зрение у нее плохое, вот меня и не видела.
Проследив, как стулья и находящийся на них испытатель Кузьмич рухнули вниз, я, ни сказав ни слова, прошагал в свой кабинет. Уже прикрывая дверь я заметил, как из травы, из кустов, к покалеченному самолету устремляются бабочки, чтобы доложить Кузьмичу причину столь неожиданной поломки.
Робкий, чуть слышный стук в дверь, застал меня сидящим за рабочим столом, с рабочей мухобойкой в руках и с рабочей физиономией на лице.
— Командир. Это я. Можно?
Кузьмич за несколько минут не только успел привести себя в порядок, но даже успел нацепить на шею галстук и пригладить редкую шевелюру.
— Можно, — голос строг, лицо серьезно, глаза строго в деловые бумаги.
Кузьмич подлетел к столу, попытался произвести посадку на бронзовую голову курчавого парня, которого нашли при раскопках, но я остановил его резким взмахом сердитой брови. Как главный специалист по бровям во всей галактике Кузьмич понял мой знал и чуть слышно затарахтел крылышками в полуметре от стола.
– Командир …, — ну что за голос! Сама невинность. Хоть сейчас в золоченую рамку и на стенку, — Командир. Это… За время твоего отсутствия я в вверенной мне оранжерее никаких, кхм, происшествий не произошло. Старший дежурный по оранжерее Кузьмич.
Я даже не поднял глаз. Продолжал делать вид, что изучаю прошлогодние, оставшиеся от прошлой генеральной уборки, бумаги.
Кузьмич, подождав семнадцать минут, культурно покашлял, напоминая о себе. Признаться, мне самому уже порядком надоело десятый раз перечитывать один и тот же текст, как правильно производить подрезание крыльев у слишком буйных бабочек.
— Значит, никаких происшествий? — я аккуратно отложил в мусорную корзину бумаги и соизволил взглянуть на старшего дежурного.
— Да все в порядке, коман….
Договорить Кузьмич не успел.
Если хочешь считаться самым лучшим во Галактике охотником за бабочками, ты должен умело обращаться с мухобойкой. Иначе вся эта коллекция из сотен и сотен экземпляров в один день запросто может сесть тебе на шею.
Точным коротким ударом я сшиб ничего не подозревающего Кузьмича с точки висения и послал его в непродолжительный полет к стенке. Гордый бабочек не проронив ни звука врезался в бетонную стенку,
— За что, командир?
В это время я уже наносил не то двадцатый, не то тридцатый удар, вколачивая как бы ничего не понимающего Кузьмича в стену.
— Я тебе, эдакий бабочкин сын, доверил оранжерею? — три удара, один мимо. Увернулся, гад.
— Доверил, командир, — хоть отвечает честно.
— И что ты тут без меня устроил? — в бетонной стене уже образовалось небольшое отверстие, через которое на экзекуцию поглядывали любопытные бабочки, — Бардак устроил. Цирк? Шапито? Публичный дом?
— Ну это ты командир того…, — Кузьмич уже не сопротивлялся, а распластавшись на стенке, подставлял под мухобойку наиболее не пострадавшие куски тела, — Подумаешь, в летчиков поиграли. Если на то пошло, ой, ты, командир, должен мне еще спасибо сказать, ой. Эти дуры от скуки стали на волю рваться, ой. А я их чувство привел. Командир, может передохнешь немного?
Вот в чем Кузьмич прав, так это в том, что всякое святое дело требует хорошего перекура.
Смахнув со лба пот, я зашвырнул мухобойку под стол и, прислонившись к практически разрушенной стене, опустился на пол. Кузьмич, отряхивая крылья от пыли, примостился на колени.
— Полегчало?
— Угу, кивнул я, наблюдая, как бабочек вытаскивает из-за шиворота куски бетона. Вот ведь порода. Ничем не прошибешь.
— Ну и как съездил? — Кузьмич величественным жестом зачесал назад кудряшки. Редкие клочья волос на макушке он любил даже больше, чем крылья.
— Нормально, — я вздохнул переводя дыхание, — Контейнер на столе. Только осторожней. Там инструкция.
Верный друг, товарищ, и практически соратник, укоризненно покачал головой.
— Опять клиента обманул? Совести у тебя, командир, нет. Возьмут тебя когда-нибудь под белы локоточки, да в Поселенцы до скончания века. Хотя… Таких как ты даже в Поселенцы не возьмут. Уродов в колонизаторы не зачисляют.
Кузьмич, продолжая на лету совестить меня по всем известным пунктам, полетел к столу, где стоял автономный контейнер.
Да. Я обманул заказчика. Да, я подсунул ему личинку капустницы, которой заранее сделал пластическую операцию. И будьте уверены, что в ближайшие тысячу лет никто не заменит подмены. Потому, как никто больше не полезет в стопроцентный океан за новым объектом.
— И жратвы ей побольше распорядись, — посоветовал я вдогонку Кузьмичу. Впрочем, что ему советовать. Во всей Галактике не было лучшего специалиста по содержанию бабочек, чем отважный, умный, и я не побоюсь этого определения, гениальный бабочек Кузьмич. Лучший среди лучших. Конечно, после меня.
Пока Кузьмич занимался устройством нового дома для личинки глубоководной бабочки, я сходил на пол-часика в ванный отсек, где сделал то, что доедают все ненормальные граждане, не перенесшие полного обновления органов. Почистил зубы и побрился. К тому времени, когда я выбежал из-под дождевого душа, вернулся Кузьмич и доложил о выполнении.