Охотник за приданым
Шрифт:
Он охвачен страстью, утратил контроль над собой. Будто напрочь забыл все свои планы и отдался во власть чувств. Словно жаждет ее настолько, что отбросил в сторону всякую осторожность. Но нельзя забывать, кто он! Пусть даже ее предало собственное тело, пусть его прикосновения сводят с ума.
Все слишком уж хорошо. Он прекрасно все это умеет. Наверняка заранее отработал эту сцену.
Она яростно вырывалась из его рук, но, к несчастью, уйти не могла. Колени подгибались. Поэтому она облокотилась о бортик фонтана и повернулась
Воздух наполнился прохладой. Она мелко дрожала в своем тонюсеньком платье. Ее перчатки распластались на бортике фонтана. Она взяла их и принялась натягивать трясущимися руками.
— Позвольте мне, — спокойно сказал Джордж. Оливии оставалось лишь согласиться. Ненавидя свою беспомощность, она позволила ему натянуть ей перчатки и застегнуть крошечные пуговки на запястьях.
— Спасибо, — неловко поблагодарила она. Украдкой бросила на него взгляд: на его лице застыло непроницаемое выражение. Черты заострились, приобрели неприступность. Он натянул свои перчатки. Ее охватило нелепое желание извиниться, словно ее решительный отказ глубоко ранил его. Но какую боль может причинить невинная девочка такому прожженному повесе? Скорее всего он просто злится на себя за то, что выбрал неверный момент. Недооценил ее решимость. Что ж! Это не ее вина.
Она почувствовала, как в ней закипает гнев, и это принесло ей облегчение.
— Почему, когда мужчина целует женщину, — решительно заговорила она, расправляя перчатки, — он уверен, что она от него без ума? — Оливия натянуто рассмеялась. — Принято считать, что мужчина не теряет головы от поцелуев. Почему же женщина должна ее терять?
Он стиснул зубы, и Оливия догадалась, что задела его за живое.
— Совершенно верно, — вежливо и слегка устало протянул он, словно они были едва знакомы.
Игривая улыбка на ее губах померкла. Счастье, которое она испытывала несколько минут назад, разительно контрастировало с постигшим ее разочарованием. Какой же идиоткой надо быть, чтобы выйти полуодетой в прохладную сентябрьскую ночь. Свою легкую шаль она забыла в кабинете, где они ужинали.
— Вы замерзли, — заметил он, сверкнув глазами, и на его лице вновь появилось насмешливое выражение. — Мне следовало это предвидеть.
Оливия обхватила себя руками и сухо сказала:
— Сейчас сильно похолодало.
— Да, — уныло согласился он. — И музыка уже не та. У нее вновь перехватило дыхание. Оливия с трудом сдерживала подступившие слезы. Слезы? Да что это с ней? Разозлившись, она еще крепче обхватила себя руками. Нужно унять дрожь.
— Чепуха. С музыкой ничего не произошло, — бодро сказала она. — Мне нравится.
Прикрыв глаза, он разглядывал ее все с тем же непроницаемым выражением лица.
— И скольких же вы так целовали? — настойчиво спросил
Неожиданная грубость ошарашила ее.
— Я вас не понимаю.
— Вопрос очень простой. Или вы уже потеряли счет? Она сердито сдвинула брови — на выручку ей пришел долгожданный гнев, ее спина напряглась.
— Да как вы смеете? Я никогда не позволяла себе вольностей!
Он удивленно приподнял бровь:
— Но вы сами сказали, что женщина может целовать мужчину, не испытывая при этом никаких эмоций. И я с вами согласился.
— Тогда не читайте мне нотаций. Мне бы в голову не пришло спрашивать вас, скольких женщин вы целовали.
— Я спросил, не скольких вы целовали. А скольких так целовали.
— Как «так»? — Она смутилась.
— Я восхищен вашим умением, радость моя. В жизни бы не подумал, что вы ничего не чувствуете. Здорово вы меня ввели в заблуждение. — Он лениво облокотился на бортик фонтана, наблюдая за ней. — Думаю, такой спектакль пришлось не один день репетировать.
Ее глаза вспыхнули, и она упрямо взглянула на него.
— Разумеется, не один, — холодно сказала она. — Вам лучше знать. Я новичок в искусстве изображать чувства. — Она судорожно сглотнула. Она не заплачет. Ни за что.
— Замечательно, — сказал он с нескрываемым восхищением. — А теперь скажите, что никогда раньше такого не пробовали.
— Так и есть! — в ярости воскликнула она. — Это не я совращаю невинных! Не я охочусь за деньгами! Да как вы смеете надо мной насмехаться? Кроме вас, я целовала только одного мужчину… — Она прикусила язык и в смятении поднесла руку ко рту.
Глаза Джорджа заблестели, как у кота, схватившего добычу.
— Мужчину, которого вы любили. Охотника за приданым. Когда вам было восемнадцать.
Она кивнула с несчастным выражением лица, уронила руку и нервно вздохнула.
— Я сожалею, что выразилась так… резко, — неуверенно произнесла она. — Но вы вывели меня из себя.
Его белые зубы ярко блеснули во тьме.
— Пришлось. Не сердитесь! Это единственный способ выбить из вас правду.
— Эта так называемая правда совершенно вас не касается.
— Надеюсь, что будет касаться. — Он нежно дотронулся до ее щеки рукой, еще не затянутой в перчатку. — Вы ввели меня в минутное замешательство. Такое больше не повторится.
— Что вы хотите этим сказать? — настойчиво спросила она.
Джордж ухмыльнулся:
— На какое-то мгновение я поверил, что вы более опытны, чем мне показалось. Но я ошибся.
— Напрасно вы, ваша милость, так уверены в этом, — мрачно произнесла она. — Я еще могу удивить вас.
Его улыбка стала еще шире.
— Правда? Очень на это надеюсь. — Выражение его лица смягчилось. — Впрочем, вы меня уже удивили.
Оливия покраснела, надеясь, что тьма скроет от Джорджа ее румянец. Вдруг руки Джорджа нежно сжали ее предплечья.